Психология развития
 Скачать 1.09 Mb.
|
|
М. Кляйн НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ РЕБЕНКА 1 Изучение психики детей все больше и больше приводит меня к осознанию ошеломляющей сложности и комплексности процессов, которые действуют, за- частую одновременно, на ранних стадиях развития. В написании этого раздела я пыталась осветить некоторые аспекты эмоциональной жизни ребенка в течение первого года, отбирая их с особым акцентом на тревоге, защитах и объектных от- ношениях. Первые три или четыре месяца жизни (параноидно-шизоидная позиция) 2 С самого начала постнатального периода жизни младенец переживает тревогу, исходящую от внутренних и внешних источников. Я в течение многих лет при- держивалась мнения, что работа инстинкта смерти дает начало страху уничтоже- ния, и это является первопричиной тревоги преследования. Первый внешний ис- точник тревоги может быть обнаружен в переживании рождения. Этот опыт, ко- торый, согласно Фрейду, формирует паттерны для всех позднейших ситуаций тревоги, непременно должен повлиять на первые отношения младенца с внешним миром 3 1 Психоанализ в развитии: Сборник переводов/ Сост. А.П. Порошенко, И.Ю. Романов. – Екатеринбург: Деловая книга, 1998. – С. 59–107. 2 В разделе IX «Заметки о некоторых шизоидных механизмах», в котором данный предмет рассматривается значительно более подробно, я упоминаю, что заимствовала у Файбейрна термин «шизоидная» в дополнение к моему собственному термину «парано- идная позиция». 3 В работе «Торможения, симптомы и тревога» (1926) Фрейд констатировал, что «неразрывность между внутриутробной жизнью и самым ранним детством значительно сильнее той впечатляющей цезуры акта рождения, в которую нам предлагается пове- рить». 70 Таким образом, вероятно, боль и дискомфорт, переживаемый младенцем, так же как и утрата внутриутробного состояния, воспринимается им как нападение враждебной силы, иначе говоря, как преследование 1 . Тревога преследования, сле- довательно, с самого начала включается в отношение ребенка к объектам в той мере, в какой он подвергается лишениям. Предположение, говорящее о том, что первые переживания ребенка, связан- ные с кормлением и присутствием его матери, инициируют объектное отношение к ней, является одной из базовых концепций, выдвигаемых в этой книге. Это от- ношение является первоначально отношением к частичному объекту как для орально-либидинозных, так и для орально-деструктивных импульсов, которые с самого начала жизни направлены, в частности, на материнскую грудь. Мы пред- полагаем, что всегда существует взаимодействие, хотя и в различных пропорциях, между либидинозными и агрессивными импульсами, аналогичное слиянию ин- стинкта жизни и инстинкта смерти. 2 Можно считать, что периоды свободы от го- лода и напряжения являются оптимальным соотношением, равновесием между либидинозными и агрессивными импульсами. Это равновесие нарушается всякий раз, когда вследствие лишения (внутреннего или внешнего происхождения) уси- ливаются агрессивные импульсы. Я считаю, что подобные изменения в равнове- сии между либидо и агрессией дают начало эмоции, называемой жадностью, ко- торая является первичной и самой главной в оральной природе. Любое увеличе- ние интенсивности жадности укрепляет ощущение фрустрации и, в свою очередь, агрессивные импульсы. У детей, у которых силен врожденный агрессивный ком- понент, тревога преследования, фрустрация и жадность легко пробуждаются, и это вносит свой вклад в трудности, возникающие у ребенка с перенесением лише- ний и борьбой с тревожностью. Таким образом, сила деструктивных импульсов в их взаимодействии с либи- динозными импульсами обеспечивает конституциональный базис для интенсив- ности жадности. Однако в то время как в одних случаях тревога преследования может усиливать жадность, в других (как я подчеркивала в «Психоанализе де- тей») она может стать причиной наиболее ранних задержек в кормлении. Периодически повторяющиеся переживания удовлетворения и фрустрации яв- ляются мощным стимулом для либидинозных и деструктивных импульсов, для любви и ненависти. В результате получается, что грудь, в виде психического представления, ввиду того, что она удовлетворяет, оказывается любимой и ощу- щается как «хорошая»; поскольку грудь является и источником фрустрации, она ненавидится и ощущается как «плохая». Этот сильный контраст между «хоро- 1 Я подчеркиваю, что борьба между инстинктом жизни и инстинктом смерти уже яв- ляется составной частью болезненного переживания рождения и увеличивает происте- кающую из нее тревогу преследования. 2 Прим. редактора: перевод английского термина «instinct» мы оставили дословным, тем самым подчеркивая янглоязычное происхождение работы Кляйн, хотя здесь и в дру- гих случаях Кляйн имеет в виду фрейдовскую теорию влечений (trieb, нем.). Подобное замечание можно сделать и во многих других случаях использования «'инстинкта» в психоаналитическом контексте. 71 шей» и «плохой» грудью существует во многом благодаря недостаточной интег- рированности Эго и благодаря процессам расщепления внутри Эго и в отношении к объекту. Существуют, однако, основания предполагать, что даже в течение 3–4 первых месяцев жизни ребенка «хорошие» и «плохие» объекты не полностью от- делены друг от друга в его психике. Материнская грудь, как в своем хорошем, так и в плохом аспекте сливается для ребенка с ее телесным присутствием; и отноше- ние к матери, как к личности, устанавливается постепенно, начиная от наиболее ранних стадий. Вдобавок к переживаниям удовлетворения и фрустрации, обусловленным внешними факторами, двойному отношению к первому объекту способствует множество эндопсихических процессов и, главным образом, процессы проекции и интроекции. Младенец проецирует свои любовные импульсы и приписывает их удовлетворяющей его (хорошей) груди, точно так же, как он приписывает фруст- рирующей (плохой) груди проецируемые на нее деструктивные импульсы. Одно- временно с этим, посредством интроекции, «хорошая» грудь и «плохая» грудь формируются внутри психики младенца. 1 Таким образом, картина объекта, внешнего и переведенного во внутренний план, в психике ребенка искажена фантазиями, тесно связанными с проецирова- нием его импульсов на объект. «Хорошая» грудь – внешняя и внутренняя – стано- вится прототипом всех полезных и удовлетворяющих объектов, «плохая» же грудь – прототипом всех внешних и внутренних преследующих объектов. Мно- жество факторов, входящих в состав младенческого чувства удовлетворенности, таких, как смягчение чувства голода, удовольствие от сосания, свобода от дис- комфорта и напряжения, а также чувство ребенка, что он любим, – все это стано- вится атрибутом «хорошей» груди. Наоборот, любая фрустрация и дискомфорт приписываются «плохой» (преследующей) груди. Сначала я опишу различные стороны отношения ребенка к «плохой» груди. Если мы рассмотрим картину, существующую в психике младенца – в том виде, в котором мы можем что-либо узнать о ней, ретроспективно, в анализе детей и взрослых – мы обнаружим, что ненавидимая грудь приобрела орально- деструктивные качества импульсов самого младенца, возникающих в состояниях фрустрации и ненависти. В своих деструктивных фантазиях он кусает и разрывает грудь, уничтожает ее, пожирая. При этом у младенца возникает чувство, что грудь будет атаковать его точно так же. <…> Так как воображаемые нападения на объект коренным образом подвержены влия- нию жадности и страха жадности объекта, приписанной объекту благодаря проекции, то это является существенным элементом тревоги преследования: плохая «грудь» станет пожирать младенца столь же жадно, сколь жадно он желает пожирать ее. 1 Эти первые интроецировонные объекты формируют ядро Супер-Эго. Но мой взгляд, Супер-Эго начинает создаваться наиболее ранними процессами интроекции и постепенно достраивается хорошими и плохими фигурами, интернализированными в любви и ненависти на различных этапах развития и постепенно ассимилированными и интегрированными Эго. 72 Однако даже в течение наиболее ранних стадий тревога преследования в неко- торой степени гасится отношением ребенка к «хорошей» груди. Я уже указывала выше, что несмотря на то, что чувства ребенка сконцентрированы на отношениях с матерью, которая кормит его и которая представлена своей грудью, уже очень рано существуют и другие аспекты отношения к ней; даже очень маленькие дети реагируют на улыбку матери, на ее руки, голос, на то, как она держит ребенка и как заботится о его потребностях. Удовлетворение и любовь, которые младенец испытывает в этих ситуациях, в общем, помогают нейтрализации тревоги пресле- дования и даже ослаблению чувств утраты и преследования, берущих начало от переживания рождения. Его физическая близость к матери во время кормления – по существу, его отношение к «хорошей» груди – раз за разом помогает ему пре- одолевать тоску по потерянному прежнему состоянию и укрепляет его доверие к хорошим объектам. Характерным для младенческих эмоций является то, что по природе своей они экстремальны и обладают большой силой. Ребенок чувствует, что фрустрирую- щий (плохой) объект является ужасным преследователем, хорошую же грудь он склонен превращать в «идеальную» грудь, способную к осуществлению его жад- ных желаний и неограниченного, немедленного и вечно длящегося удовлетворе- ния. Таким образом, возникают чувства, связанные с идеальной и неистощимой грудью, всегда доступной и готовой удовлетворить. Другой фактор, содействую- щий идеализации хорошей груди, это сила страха преследования, вызывающего у младенца потребность защититься от преследователя и, следовательно, приводя- щего к увеличению мощи все удовлетворяющего объекта. Идеализированная грудь образуется как естественное следствие преследующей груди, и поскольку идеализация преследующей груди обусловлена потребностью в защищенности от преследующих объектов, она является средством защиты против тревоги. Пример галлюцинаторного удовлетворения может помочь нам понять те на- правления, в которых действует процесс идеализации. В этом состоянии фрустра- ция и тревога, происходящие от различных источников, устраняются, возвраща- ется утраченная внешняя грудь вместе с чувством обладания идеальной грудью внутри себя. Мы можем также предположить, что младенец галлюцинирует стра- стно желаемое им пренатальное состояние. Так как галлюцинаторная грудь неис- тощима, жадность ребенка на какой-то момент удовлетворяется (но рано или поздно чувство голода возвращает его к внешнему миру, и фрустрация, со всеми вытекающими из нее эмоциями, переживается вновь). В исполняющих желания галлюцинациях в игру вступают многие фундаментальные механизмы и защиты. Одним из них является всемогущий контроль над внутренними и внешними объ- ектами, благодаря которому Эго считает возможным для себя полное обладание как внешней, так и внутренней грудью. Кроме того, в галлюцинации образ пре- следующей груди четко обособляется от груди идеализируемой, а переживания фрустрации – от переживаний удовлетворения. Мне кажется, что подобное обо- собление, равнозначное расщеплению объекта и чувств по отношению к нему, связано с процессом отрицания. Отрицание в своей наиболее крайней форме – в 73 том виде, в котором мы находим его в галлюцинаторном удовлетворении – экви- валентно уничтожению любых фрустрирующих объектов или ситуаций, и, таким образом, тесно связано с сильным чувством всемогущества, которое существует на ранних этапах жизни. Ситуация фрустрации, объект, служащий ее причиной, плохие чувства, начало которым дает фрустрация (так же как и отделение частей Эго), переживаются как выходящие за рамки существования, как те, которые сле- дует подвергнуть уничтожению и посредством этого достигнуть удовлетворения и ослабления тревоги преследования. Уничтожение преследующего объекта и си- туации преследования тесно связано с контролем над объектом, всемогущим кон- тролем в его крайней форме. Я также допускаю, что в какой-то мере эти процессы действуют и в механизме идеализации. Представляется также, что раннее Эго, кроме того, использует механизм унич- тожения отщепленного аспекта объекта, расщепляя объект или ситуацию, нахо- дясь при этом в состояниях, отличных от удовлетворяющих желание галлюцина- ций. Например, в галлюцинации преследования пугающая сторона объекта и си- туации, по-видимому, доминирует в такой степени, что хорошие качества должны быть полностью уничтожены (к сожалению, я не имею возможности обсудить это в данной статье). Кажется, что степень, в которой Эго обособливает различные стороны объекта, значительно изменяется в различных состояниях, и от этого может зависеть, будет ли отрицаемое качество ощущаться как полностью вы- шедшее за рамки существования. Тревога преследования существенно влияет на эти процессы. Мы можем пред- положить, что когда тревога преследования менее сильна, расщепление является менее обширным, а Эго, следовательно, в большей мере способно интегрировать себя и в некоторой степени синтезировать чувства к объекту. Вполне может быть, что какие-либо подобные шаги в интеграции возможны лишь в том случае, если в этот момент любовь, направленная на объект, преобладает над деструктивными импульсами (в конечном счете инстинкт жизни над инстинктом смерти). Тенден- ция Эго интегрировать себя может, я думаю, рассматриваться в качестве выраже- ния инстинкта жизни. Соединение чувства любви и деструктивных импульсов по отношению к од- ному и тому же самому объекту – груди – служит предпосылкой роста депрессив- ной тревоги, вины и стремления к репарации поврежденного объекта любви – «хорошей» груди. Это подразумевает, что по отношению к частичному объекту – материнской груди, временами переживается амбивалентность. В течение первых нескольких месяцев жизни такие состояния интеграции кратковременны. На этой стадии способность Эго к достижению интеграции, естественно, все еще очень ограничена, чему содействует сила тревоги, преследования и процессов расщеп- ления. Кажется, что по мере развития, переживания опыта синтеза и, как следст- вие этого, депрессивной тревоги, сама депрессивная тревога увеличивает свою частоту и продолжительность; все это составляет часть роста и интеграции. С прогрессом в интеграции и в синтезе противоположных эмоций по отношению к одному объекту становится возможным смягчение деструктивных импульсов по- 74 средством либидо. 1 Это, однако, приводит и к фактическому ослаблению тревоги, что является фундаментальным условием для нормального развития. Как я уже подчеркивала, существует великое разнообразие в силе, частоте и продолжительности процессов расщепления (не только среди разных людей, но и у одного и того же младенца в различные периоды). Характеристикой сложности и комплексности ранней эмоциональной жизни является то, что действует множе- ство процессов – быстро чередуясь или даже одновременно. Например, скорее всего, вместе с расщеплением груди на два аспекта, любимый и ненавидимый (хороший и плохой объект), существует расщепление совсем другой природы, приводящее к чувству, что Эго, так же как и его объекты, разбито на части; эти процессы подчеркивают состояние дезинтеграции. Такие состояния, как я уже го- ворила, чередуются с другими, в которых мера интеграции и синтеза объекта про- является в возрастающем порядке. Ранние методы расщепления существенно влияют на способы, которыми на несколько более поздних стадиях осуществляется вытеснение, а это, в свою оче- редь, определяет степень взаимодействия между сознанием и бессознательным. Иначе говоря, степень, в которой различные части психики остаются проницае- мыми в отношении друг друга, во многом определяется силой или слабостью ранних шизоидных механизмов. 2 Внешние факторы играют первостепенную роль с самого начала жизни; вследствие этого мы имеем основания для предположе- ния, что каждый возбудитель страха преследования подкрепляет шизоидный ме- ханизм, то есть тенденцию Эго расщеплять себя и объект, тогда как каждое хоро- шее переживание укрепляет доверие к хорошим объектам и способствует инте- грации Эго и синтезу объекта. Некоторые умозаключения Фрейда косвенно указывают на то, что Эго разви- вается путем интроекции объектов. Что касается наиболее ранней ситуации, то «хорошая» грудь, интроецированная в ситуации счастья и удовлетворения, стано- вится, на мой взгляд, жизненно важной частью Эго и укрепляет его способность к интеграции. Эта внутренняя «хорошая» грудь образует также полезный и добро- качественный аспект раннего Супер-Эго, укрепляет способность младенца лю- бить и доверять хорошим объектам, усиливает побуждения к интроекции хоро- ших объектов и ситуаций и является, следовательно, неотъемлемой составляющей процесса обретения уверенности в борьбе с тревогой; она становится полномоч- ным представителем инстинкта жизни внутри психики ребенка. Хороший объект 1 Это форма взаимодействия между либидо и агрессией аналогична особому состоя- нию слияния инстинктов. 2 В работе со своими пациентами шизоидного типа я обнаружила, что сила их ин- фантильных шизоидных механизмов в конечном счете отвечает за сложности в получе- нии доступа к их бессознательному. У таких пациентов прогресс в отношении синтеза затруднялся тем фактом, что под давлением тревоги они снова и снова становились не- способны к сохранению связей, которые должны были окрепнуть в ходе анализа, между различными частями self. У пациентов депрессивного типа преграды между сознанием и бессознательным менее резко выражены и, следовательно, такие пациенты намного бо- лее успешно преодолели свои шизоидные механизмы в раннем детстве. 75 способен, однако, выполнять эти свои функции только в том случае, если он ощущается младенцем как «неповрежденный», т.е. подразумевается, что объект был переведен во внутренний план преимущественно в обстановке любви и удов- летворения. Такие чувства предполагают, что удовлетворение от сосания было относительно не нарушено влияниями внешних или внутренних факторов. Ос- новной источник душевных расстройств заключен в чрезмерности агрессивных импульсов, которые увеличивают жадность и понижают способность к перенесе- нию фрустрации. Другими словами, когда в слиянии двух инстинктов инстинкт жизни берет верх над инстинктом смерти и, соответственно, либидо преобладает над агрессией, «хорошая» грудь способна более прочно сформироваться в психи- ке младенца. Однако орально-садистические желания, которые активны с самого начала жизни и легко приводятся в действие посредством фрустрации внутреннего или внешнего происхождения, неизбежно снова и снова рождают чувство того, что грудь разрушена в какой-то степени и внутри его, что является результатом его собственных жадных и пожирающих нападений на нее. Эти два аспекта интроек- ции существуют бок о бок. Преобладание фрустрации или удовлетворения в отношении младенца к гру- ди, вне сомнений, во многом определяется внешними условиями, но у меня суще- ствует небольшое сомнение в том, что конституциональные факторы, влияющие с самого начала процесса укрепления Эго, следует принимать в расчет. Я прежде выдвигала предположение, что способность Эго к перенесению напряжения явля- ется конституциональным фактором. Способность переносить тревогу, по сути своей сильная врожденная способность, в конечном итоге, как оказывается, зави- сит от преобладания либидинозных над агрессивными импульсами, т.е. от той ро- ли, которую инстинкт жизни играет сначала в слиянии двух инстинктов. Мое предположение о том, что оральное либидо, выраженное в сосательной функции, дает младенцу возможность интроецировать грудь (и сосок) в качестве относительно неуничтожимого объекта, не противоречит допущению, что дест- руктивные импульсы наиболее сильны на самых ранних этапах жизни. Факторы, оказывающие влияние на слияние и разделение двух инстинктов, все еще не ясны, но основания для сомнений в том, что в отношении к первому объекту – груди – Эго временами оказывается способно, используя расщепление, обособливать ли- бидо и агрессию, достаточно невелики. 1 <…> 1 По контексту моего высказывания (как здесь, так и в предыдущих работах), веро- ятно, заметно, что я не согласно с концепцией Абрахама о преамбивалентной стадии на том основании, что эта теория предполагает появление деструктивных (орально- садистических) импульсов лишь с момента прорезания зубов. Мы, тем не менее, долж- ны помнить, что Абрахам также выделил садизм, свойственный «вампироподобному» сосанию. Вне сомнений остается тот факт, что прорезание зубов и физиологические процессы, затрагивающие десны, являются сильным стимулом для каннибалистических импульсов и фантазий, но агрессия составляет часть наиболее раннего отношения мла- денца к груди, хотя на этой стадии оно не всегда выражается в кусании. 76 До сих пор я описывала некоторые аспекты душевной жизни ребенка в тече- ние первых трех-четырех месяцев. (Следует, однако, помнить, что длительности стадий развития может быть дана только грубая оценка в силу существования больших индивидуальных вариаций). В изображении этой стадии, в том виде, в каком я ее представила, основные особенности выделяются как характеристики. Параноидно-шизоидная позиция доминирует. Взаимодействие между процессами интроекции и проекции, а также ре-интроекции и ре-проекции определяет эго- развитие. Отношение к любимой и ненавистной, хорошей и плохой груди являет- ся первым объектным отношением ребенка. Деструктивные импульсы и тревога преследования достигают крайнего предела. Желание неограниченного, беспре- дельного удовлетворения, наряду с тревогой преследования, вносят свой вклад в то, что младенец ощущает существование как «идеальной», так и опасной, пожи- рающей груди, каждая из которых обособлена в психике ребенка. Эти два аспекта материнской груди интроецируются и формируют ядро Супер-Эго. Расщепление, всемогущество, идеализация, отрицание и контроль над внешними и внутренними объектами на этой стадии доминируют. Эти первые методы защиты экстремальны по своей природе, но хорошо гармонируют с интенсивностью ранних эмоций и ограниченной способностью Эго переносить острую тревогу. Несмотря на то, что в некоторых отношениях эти защиты препятствуют процессу интеграции, они крайне важны для целостного развития Эго, т.к. они раз за разом облегчают тре- вогу младенца. Эта относительная и временная безопасность достигается пре- имущественно посредством обособления хорошего объекта от преследующего. Присутствие в психике хорошего (идеального) объекта дает возможность Эго временами поддерживать сильное чувство любви и удовлетворения. Хороший объект также служит защитой от преследующего объекта, т.к. ощущается как спо- собный заменить его (как в примере с удовлетворяющими желание галлюцина- циями). Эти процессы подчеркивают, как мне кажется, достойный внимания факт – быстроту, с которой ребенок переживает чередующиеся состояния полного удовлетворения и огромного дистресса. На этой ранней стадии способность Эго справляться с тревогой, предоставляя возможность сосуществования противопо- ложным эмоциям по отношению к матери, и, соответственно, двум ее аспектам – «хорошему» и «плохому», все еще очень ограничена. Это означает, что смягчение страха перед «плохим» объектом благодаря доверию к «хорошему» и рост де- прессивной тревоги имеет место только в быстротечных переживаниях. Вследст- вие сменяющих друг друга процессов дезинтеграции и интеграции постепенно развивается более интегрированное Эго, с возросшей способностью справляться с тревогой преследования. Отношение ребенка к частям тела его матери, сфокуси- рованные на ее груди, постепенно сменяется отношением к ней как к личности. Эти процессы, представленные в раннем детстве, могут быть рассмотрены в нескольких основных направлениях: a) Эго, имеющее некоторые зачатки интеграции и связности и прогрессирую- щее в этом направлении. Эго также выполняет с самого начала жизни (ее постна- тального периода) некоторые фундаментальные функции; поэтому Эго использу- ет процессы расщепления и подавление инстинктивных желаний как некие защи- 77 ты против тревоги преследования, которая переживается Эго с самого рождения. b) Объектные отношения, которые формируются под влиянием либидо и аг- рессии, любви и ненависти, пропитанные, с одной стороны, тревогой преследова- ния, а с другой – ее естественным следствием – вновь обретенной уверенностью во всемогуществе, происходящей от идеализации объекта. c) Интроекция и проекция, тесно связанные с фантазматической жизнью ре- бенка и со всеми его эмоциями, и, следовательно, интернализированные хорошие и плохие объекты, которые инициируют развитие Супер-Эго. Вместе с возрастанием способности Эго справляться с тревогой происходит соответственное изменение методов защиты. Этому способствует рост чувства реальности и расширение диапазона удовлетворений, интересов и объектных от- ношений. Деструктивные импульсы и тревога преследования ослабевают; депрес- сивная тревога набирает силу, и начинается кульминационный период в ее разви- тии, который будет описан в следующем разделе. |