Русские фатические контактоподдерживающие конструкции реакции на информативность сообщения как часть системы коммуникативного уровня языка
 Скачать 2.47 Mb.
|
|
1. Аспекты изучения фатики в русской лингвистической традиции Целеустановка поддержания контакта относится к фатическим целеустановкам: другими словами, это одна из реализаций фатической функции языка. Именно как часть обширного явления, называемого фатикой, она попадала в поле зрения исследователей. История выделения и изучения фатической функции может быть рассмотрена как одно из направлений, подводящих к пониманию существования коммуникативного уровня языка в его оппозиции к номинативному. Фатическая функция языка была выделена Р.О. Якобсоном в статье «Лингвистика и поэтика», которая и послужила отправной точкой для большинства исследователей, изучающих это явление. В этой статье Р.О. Якобсон дал ставшее общепринятым определение контакта: это «физический канал и психологическая связь между адресантом и адресатом, обусловливающая возможность установить и поддержать коммуникацию» [Якобсон 1975:198]. Он выделил как одну из шести функций языка фатическую, т.е. направленную на контакт. Фатическая функция «осуществляется посредством обмена ритуальными формулами или даже целыми диалогами, единственная цель которых поддержание коммуникации» [с. 201]. Здесь говорится о двух явлениях, которые относятся к фатике, но при этом не являются однородными, а потому чаще изучаются по отдельности: это, с одной стороны, «ритуальные формулы» – языковые конструкции, выступающие как отдельные высказывания или как вводные элементы, организующие, регулирующие любую коммуникацию, а с другой, особая – фатическая – разновидность речевого общения. Долгое время внимание лингвистов привлекало в первую очередь это последнее явление, и до сих пор термин фатический применяется главным образом по отношению к нему. Рассмотрим, как развивалось в русской лингвистике понимание фатического общения. 11 1. Фатика как разновидность речевого общения 1) Фатика как речевое общение с ослабленным номинативным содержанием Фатическое общение (контактоустанавливающая речь, контактные высказывания) осознавалось исследователями в первую очередь как подчиненное особой цели, отличной от цели передачи информации. При господствовавшем представлении, что главной целью любого высказывания и общения в норме является передача номинативной информации, фатическая речь привлекала интерес исследователей тем, что в ней номинативное содержание вовсе не является главным, более того – часто оказывается несущественным. На первый план выходят коммуникативные значения, связанные с отношениями между коммуникантами. Таким образом, фатическая (контактоустанавливающая) речь противопоставлялась информативной (содержательной), по сути, как речь с пониженной, ослабленной, второстепенной ролью номинативного содержания, и эту оппозицию можно рассматривать как одно из приближений к оппозиции «номинативное/коммуникативное» (наряду с противопоставлением диктума и модуса Ш. Балли, пропозиционального и прагматического в теории речевых актов и др.). Вообще коммуникативные значения присутствуют в любом высказывании, либо наряду с номинативным содержанием, либо без него, и фатика – это лишь часть коммуникативного уровня языка, но именно фатические высказывания обратили внимание исследователей на то, что цель и смысл речи не всегда тесно связаны с ее номинативным содержанием. Первым (еще до Р.О. Якобсона, который ссылается на него) описал фатическое общение и отметил эту его особенность польский этнограф Бронислав Малиновский. Изучая культуры примитивных народов, он обнаружил у них речь, выполняющую исключительно социальную функцию, служащую не для передачи информации, а для установления социальной связи между людьми. Людям свойственно стремление быть вместе, ощущать свою общность, и это достигается фатическим употреблением языка. Молчание воспринимается как угроза, тогда как речь создает связь между говорящими. Слова при этом теряют значение (десемантизируются). Малиновский отмечает, что это явление имеет место не только у примитивных народов, но и в развитом цивилизованном обществе [Malinowsky 1930:313-316]. Для начального этапа изучения было обычным несколько пренебрежительное отношение к фатическому общению (или контактоустанавливающей функции речи): последнее сводилось к бессодержательной болтовне (small-talk) или представлялось подчиненным, служебным по отношению к информативной речи с полноценным номинативным содержанием. 12 Так, в «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой дается определение контактоустанавливающей функции: это «одна из функций языка ... проявляющаяся в ситуациях, в которых говорящий не стремится сразу же передать слушающему определенную информацию, а хочет лишь придать естественность совместному пребыванию где-либо, подготовить слушающего к восприятию информации, обратить на себя его внимание и т.п.» [Ахманова 1967:508, курсив наш]. В соответствии с этим определением «речь в контактоустанавливающей функции» рассматривалась в кандидатской диссертации К.-Н. Драздаускене, выполненной под руководством О.С. Ахмановой в 1970 г. на материале английского языка (в основном романов М. Дрэббл). Критерием отграничения контактоустанавливающей речи от содержательной (впрочем, как оговаривается в начале работы, достаточно условного) автор считает соответствие/несоответствие ее содержания «подлинным», «серьезным» намерениям и интересам говорящих: «Если содержание и тематика речи соответствуют намерениям говорящих и соответственно влияют на их жизнь, поведение, мысли и суждения... то мы имеем дело с содержательной речью. Если же содержание и тематика разговора противоречат подлинным намерениям говорящих, но соответствуют ситуации и принятым нормам поведения, мы считаем, что имеем дело с речью в контактоустанавливающей функции» [с. 96]. Таким образом, фатическая (контактоустана- вливающая) речь определяется через пониженную значимость ее номинативного содержания и обусловленность нормами этикета. «Контактоустанавливающая речь» рассматривается в этой работе с точки зрения связи с типовыми речевыми ситуациями (знакомство, прием гостей, случайная встреча со знакомыми и т.п.); типового номинативного содержания: выделяются характерные для нее темы (погода, здоровье и «дела», общие знакомые, литература и искусство и т.п.); а также собственно языковых средств: делается попытка выявить лексические и синтаксические особенности контактоустанавливающей речи – такие как использование речевых наполнителей, этикетных формул (приветствие, прощание и др.), эмоционально окрашенных предложений и т.п. При этом автор выражает оценочное, негативное отношение к фатическому речевому поведению, например: «Общение современной молодежи вообще характеризуется изобилием контактоустанавливающей речи. ... Не исключено, что такое общение является особой формой выражения того состояния отчуждения, которое так волнует современных социологов» [с.31]. Сейчас такое отношение к объективно существующему в речевом дискурсе явлению выглядит несколько тенденциозным. 13 По В.Д. Девкину, «контактные высказывания» произносятся для того, чтобы «начать или поддержать общение без преследования какой-либо определенной цели» [Девкин 1979:10]; «как-то ―нарушить свое одиночество‖… вступить в контакт с кем-то, без особой четкой цели, из вежливости, из желания проявить внимание к кому-то» [с.33]. Интересно отметить, что в обеих этих формулировках цель, назначение (целеустановка) фатических реплик осознается как в некотором смысле нулевая («без … цели»). Видимо, это связано с представлением о неотделимости целеустановки высказывания от его номинативного содержания, от передачи информации о действительности. Обсуждаемое явление описывалось в ряде статей и кандидатской диссертации Л.А.Азнабаевой, где оно уже называется фатическим (общением, речью, высказываниями). Основным критерием его выделения считается преобладание «индексической информации», передающей «психологический склад характера, социальный статус говорящего, индивидуальность, качества, отношения, эмоциональное состояние» [Азнабаева 1992: 89]. «Когнитивная» же, или «фактуальная», информация в фатическом общении «служит лишь для того, чтобы сделать речевое взаимодействие ситуативно осмысленным» [1992:88]; «информация, полученная в фатическом общении, не ведет к пересмотру коммуникантом его отношения к действительности» [1978:4]. Таким образом, утверждается не только ограниченная, невысокая роль номинативного содержания, но и повышенная роль той информации, которую мы можем охарактеризовать как существенную на коммуникативном уровне. Л.А.Азнабаева выделяет следующие функции фатических высказываний: 1) этикетная – соблюсти приличия: поговорить о постороннем, прежде чем перейти к делу, заполнить вакуум в общении, в определенных ситуациях (гости и т.п.) установить и поддержать социальный контакт; 2) эмоционально-воздействующая – подготовить к восприятию плохой новости, отвлечь от неприятных ощущений (в медицинской практике) [1992:89]. Характерны для этого, еще относительно узкого, понимания тезисы о «низкой степени социально-психологической близости коммуникантов» при фатическом общении [1978:8; 1989:12] и о неуниверсальности фатики (на основании того, что у индейцев – носителей определенного диалекта гость не должен стараться избегать длинных пауз в разговоре) 1 1 Вспомним для сравнения утверждение Р.О. Якобсона о том, что из всех функций языка фатическую функцию первой усваивают дети и говорящие птицы [с. 201]; действительно, лепет младенцев первого года жизни (в отличие от плача) имеет целью именно общение, контакт с матерью или другим взрослым, что свидетельствует о чрезвычайно высокой значимости фатического общения для людей, в том числе при самых близких отношениях, и о его универсальности 14 Принципиальными признаками (факторами) фатического общения автор считает «соблюдение принципа вежливости, структурирующего фатические высказывания и отражающегося в некатегоричности суждений, тенденции к мелиоративным оценкам, ―престижным‖ языковым средствам» [1989:12] и «установку на согласие», преобладание «унисонного диалога» [с. 14]. Мы увидим, что эти признаки окажутся значимыми и для нашего материала. Пренебрежительное отношение к фатическому общению, представление о его «подчиненности» информативной речи, сведение его к «светской болтовне» ушло из русской лингвистики благодаря докладам и статьям Т.Г. Винокур, открывшей новый этап в понимании и изучении феномена фатической речи ([Винокур 1993; 1993а]). Т.Г. Винокур считает фатику необходимым элементом речевого взаимодействия, культурно значимым явлением. Именно фатическое повествование породило многие жанры словесного искусства. Фатическая речь (степень ее усложненности) отражает уровень культурного развития общества. Т.Г. Винокур последовательно противопоставляет фатическое речевое поведение (ФРП) информативному (ИРП): это два равноправных варианта речевого поведения, два полюса, в пределах которого оно помещается, равноценные составляющие, соединение которых является коммуникативной и психологической нормой общения, особенно неофициального [1993:153]. Главное отличие ФРП от ИРП, по Винокур, состоит в том, что его основная интенция – вступление в контакт – всегда осуществляется опосредованно, через частные, подчиненные ей интенции речевых актов, выражаемые их содержанием (впрочем, последнее, в силу своей вторичности, факультативно и легко может быть сведено к нулю) [1993:137, 1993а:12]. Отметим здесь, с одной стороны, важное для нас уточнение, что в фатике особым образом используются и переосмысляются не только номинативное содержание высказываний, но и их целеустановки (интенции). С другой стороны, мы видим отсутствие последовательного противопоставления этих понятий, представление о том, что целеустановки высказываний при ИРП неотделимы от их номинативного содержания и лишь в фатической речи коммуникативный уровень выходит на первый план. Таким образом, и здесь оппозиция «информативное/фатическое» сближается с оппозицией «номинативное/коммуникативное». Однако понятие «коммуникативный уровень» шире: фатика – лишь участок его системы. Различные особенности ФРП, выделяемые Т.Г. Винокур, в сущности, связаны с второстепенной ролью номинативного уровня и выходящей на первый план ролью понятий коммуникативного уровня. 15 Так, в нем говорящий, не ограниченный характером передаваемой информации, свободно обнаруживает свою индивидуальную стилистическую манеру: «фатическая речь ... максимально приближает нас к личности говорящего» [1993:136]. С другой стороны, большое значение имеет «фактор адресата», что ведет к обязательности диалогической или диалогизированной формы речи. Последний признак относится автором к типологической специфике ФРП, как и «слабая (ассоциативная или ситуативная) мотивировка содержательного развития, столкновение полярных тематическо- стилистических фрагментов» [1993:144]. Именно в ФРП наиболее полно осуществляется постулат сотрудничества Грайса: «Существует житейская мудрость, согласно которой в беседе, не предполагающей различия прагматических последствий истинности или ложности высказывания, адресант должен говорить то, что ожидает от него услышать адресат, и говорить так, как этого хотелось бы адресату» [1993:136, 1993а:28]. Отметим этот тезис, который окажется важным и для нашего материала. Еще одно различие между фатической и информативной речью – «различие экспликационного минимума»: с одной стороны, краткого ответа на вопрос при фатическом общении может быть недостаточно [1993:145], с другой – на вопрос Как дела? не принято давать подробный отчет о состоянии дел адресата, т.е. имеет место «запрет на избыточность со стороны информативной ценности» [1993а:7]. По мнению Т.Г.Винокур, слово, его наличие/отсутствие в фатике самоценно, поэтому «фатическое речевое действие не может быть заменено действием кинетического ряда» 2 [с. 7]. Т.Г. Винокур уделяет внимание и тематике фатических разговоров, и ситуациям, в которых они имеют место, понимая последние шире, чем понималось ранее: фатическое общение возможно как между незнакомыми людьми в очереди или в ресторане, так и между друзьями, в семье. Разные ситуации и разная степень знакомства коммуникантов определяют разнообразие мотивов речевых действий фатического характера: завязать знакомство и провести время в условиях вынужденного совместного пребывания; укрепить знакомство; соблюсти правила вежливого поведения, когда неудобно молчать; сохранить сложившиеся отношения; отдать дань привычке к обмену мыслями и эмоциями [1993:154-155]. 2 Видимо, это положение касается исключительно фатики как общения, но не как регулирования коммуникации. Так, в исследовании «Русская разговорная речь», напротив, утверждается, что высказывания контактной направленности (наряду с эмотивной и конативной) наиболее часто имеют жестовые эквиваленты [РРР 1983:224-225, 229]. Наши наблюдения подтверждают это. 16 Особая заслуга Т.Г. Винокур состоит в том, что в ее работах намечено и решение проблемы выделения собственно языковых, а не только экстралингвистических, особенностей фатической речи. Она предлагает отграничивать фатическую речь от информативной по следующим признакам: несоответствие эмотивной (экспрессивной) стороны высказывания его содержанию, повторяемость содержательных участков, резкие тематические переходы [1993:154-155]. Как можно заметить, эти признаки тоже связаны с низкой значимостью номинативного содержания в фатике; «эмотивная сторона высказывания» в ее соотношении с номинативным содержанием доступна анализу в категориях коммуникативного уровня на материале звучащей речи, что позволит выявить средства, объективно формирующие те коммуникативные параметры, которые отличают фатические высказывания. В работах Н.Д. Арутюновой (в том числе и более ранних, чем указанные статьи Т.Г. Винокур) отражается очень близкое понимание фатики. В статье 1987 г. об отражении в языке нормы и аномалий говорится и о фатической коммуникации, которую автор понимает как «свободное общение (беседу, разговор), задача которого состоит не в передаче адресату нужных для определенных целей сведений, а в реализации фатической функции речи. В ходе свободного общения собеседники поддерживают друг друга в курсе своих дел и настроений, ставят в известность о событиях, меняющих курс жизни (сообщают новости), делятся впечатлениями, переживаниями и планами, передают свои мнения, отзывы и оценки, советуются, спорят о вкусах, обнаруживают свои склонности, забавляют и развлекают друг друга, откликаются на текущие события, сочувствуют и т.п.» [Арутюнова 1987:8-9]. Как видим, «свободное общение» – достаточно широкое понятие, аналогичное фатическому речевому поведению Т.Г. Винокур. В статье, в соответствии с ее темой, выделяется один из основных принципов структуры фатического общения – аномальность содержания: «Даже скучные собеседники выбирают для сообщений ―отклоняющийся‖ материал» [с.8]. Неудивительно, добавим от себя, что фатические реакции на фатические же (и не только) сообщения так часто подчеркивают именно это их качество. В последнее время появились исследования, в которых понятие фатики, фатической речи, фатической коммуникации распространятся и на «развлекательные» или игровые жанры и элементы текстов массовой информации: [Андреева 2002; Колодий 2008; Дускаева, Корнилова 2011; Корнилова 2014; Рабенко 2014; Прокофьева 2016 и др.]. 17 2) Проблема соотношения эмоций и фатики Относится ли эмоциональное общение к фатическому или их следует противопоставлять? При изучении фатики этот вопрос решался исследователями по- разному. В статье Р.О. Якобсона [1975] выражение эмоций является реализацией еще одной из шести функций языка – апеллятивной, или эмотивной, связанной с говорящим, и, таким образом, отличной от фатической. В упоминавшейся работе [Драздаускене 1970] отмечается, что эмоциональная окраска характерна для речи в контактоустанавливающей функции, но, по мнению автора, она не выражает истинных чувств говорящего: «эмоциональность здесь сводится к неискреннему пафосу» [с.98]. В этом, в частности, выражается оценочное, негативное отношение автора к фатическому речевому поведению. В классификации В.Г. Гака контактоустанавливающие высказывания («для установления контакта между собеседниками либо для обозначения того, что между ними имеются определенные социальные отношения» [Гак 1982:15]) противопоставляются эмоционально-оценочным и объединяются с ними как неинформативные в противоположность информативным. Таким образом, не только фатика, но и выражение эмоций осознаются как несводимые к передаче номинативного содержания и при этом различаются. Н.Д.Арутюнова включает эмоциональное общение в фатическое («праздноречевую деятельность») как один из вариантов, наряду с артистическим и интеллектуальным [Арутюнова 1992]. По-видимому, не разделяют их и Т.Г. Винокур и ее последователи ([Винокур 1993; 1993а; Китайгородская, Розанова 1999 и т.п.]. Некоторые современные исследователи понимают фатику еще более широко, включая в нее все высказывания, направленные на межличностные отношения, в том числе и эмоциональные ([Дементьев 1998, 1999; Борисова 2005 и др] – см. следующую главу). С нашей точки зрения, выражение эмоций и поддержание контакта – это разные целеустановки, разные участки коммуникативной системы языка, которые, однако, часто пересекаются, накладываются. Не всякое эмоциональное общение мы отнесем к фатическому и не всякое высказывание с эмоционально-оценочной целеустановкой – к контактоподдерживающим, однако и то, и другое нередко используется в фатической функции, и необязательно при этом выражаемые эмоции неискренни. Эмоционально- оценочные реплики в фатической функции (во втором ее понимании) и составят основной предмет нашего исследования. 18 3) Фатика в рамках системы речевых жанров Начиная с 1990-х годов в русской лингвистике разрабатывается теория речевых жанров, или жанров общения, восходящая еще к идеям М.М. Бахтина. В различных классификациях жанров находит свое место и фатика. Н.Д. Арутюнова выделяет следующие жанры общения: 1) информативный диалог, 2) прескриптивный диалог, 3) обмен мнениями, 4) диалог – регулирование межличностных отношений и, наконец, 5) праздноречевая деятельность, реализующая фатическую функцию. Последняя «не имеет ... непосредственной цели, но очень важна как регулятор психического состояния людей, их взаимоотношений» и может быть квалифицирована как «свободное и непринужденное общение людей» [Арутюнова 1992: 55]. Н.Д. Арутюнова указывает на разные типы соотношения высказываний и, следовательно, связности диалогического текста, характерные для разных жанров общения. Что касается праздноречевой деятельности, то здесь «наиболее желательна для говорящего реакция, отвечающая условию согласия, единомыслия и единочувствия. Адресат должен принять приглашение к сопереживанию. В этом состоит цель говорящего» [с. 58]. Отметим и это важное для нас положение, близкие которому мы видели у Т.Г. Винокур и у Л.А. Азнабаевой. М.А. Китайгородская и Н.Н. Розанова в сборнике текстов разговорной речи «Речь москвичей» рассматривают и широко представляют на текстах разнообразные жанры фатического общения: монологические – рассказа (нарратива), тоста, жалобы и др. и диалогические – беседы, сплетни и др., которые реализуются как между малознакомыми людьми, так и в семье или на работе, как в этикетных ситуациях типа приема гостей, так и в буднях. Как важное условие успешности фатической коммуникации выделяется «наличие тенденции к установлению паритетных ролевых отношений, ослаблению социально-ролевой субординации между собеседниками» [Речь москвичей 1999: 43]. В другой работе, написанной этими исследователями в соавторстве с Е.А. Земской, отмечается бóльшая склонность женщин, чем мужчин, к фатическому речевому поведению [Земская, Китайгородская, Розанова 1993: 111-112]. Ряд исследователей сосредоточили свой интерес на отдельных речевых жанрах, некоторые из которых вполне можно отнести к фатическим. Так, Я.Т. Рытникова описывала жанр семейной беседы [Рытникова 1996], а Н.Н. Гастева – дружеской беседы [Гастева 1997]. Мы еще вернемся к некоторым существенным для нас наблюдениям в их работах. Более широко понимает фатические речевые жанры В.В. Дементьев, объединяя в этом термине два типа по Арутюновой: праздноречевую деятельность («д-5») и диалоги, 19 регулирующие межличностные отношения («д-4»), поскольку «все истинное содержание этих жанров составляет вступление в контакт, организация ситуации общения и личности коммуникантов … жанры д-5 так же, как д-4, направлены на межличностные отношения, а именно: они сохраняют достигнутую близость» [Дементьев 1999:40]. Он выстраивает схему фатических речевых жанров, противопоставляя их по степени косвенности и по признаку направленности на диссонанс или унисон (шкала А.Р. Балаяна), причем праздноречевые жанры характеризуются средней степенью косвенности и нулем по шкале Балаяна. К фатическим речевым жанрам, таким образом, автор относит и такие, как оскорбления, ссоры (прямые, направленные на диссонанс, т.е. ухудшающие отношения), издевка, колкость (косвенные, ухудшающие), флирт, шутка (косвенные, улучшающие), признания в любви, комплименты (прямые, улучшающие) [Дементьев 1998:38-39; 1999:41-43 и др.]. Исследователь разговорного диалога И.Н. Борисова также включает в область фатики различные жанры регулирования и выяснения отношений. Она противопоставляет (в пределах неофициальной) непринужденную коммуникацию, подчиненную социально- психологическим целям поддержания контакта, реализующую фатический мотив общения, – актуальной, ориентированной на решение некоммуникативной задачи (практической или интеллектуальной). К непринужденной (фатической) коммуникации относится праздноречевая (для времяпрепровождения, развлечения) и интеррелятивная, которая делится на этикетно-ритуализованную (это и классические жанры речевого этикета – приветствие, поздравление и т.п., и сочувствие, и этикетный диалог, например, при случайной встрече с соседями) и неритуализованную (куда входят жанры разного рода регулирования и выяснения отношений, а также беседа) [Борисова 2005:54-61]. Как видим, фатика в таком (расширенном по сравнению с работами Винокур и Арутюновой) понимании включает не только «унисонные», но и «диссонансные» речевые жанры. Здесь мы остановимся на истории и значении этих терминов и их связи с непосредственным объектом нашего исследования. Противопоставление «унисонных» и «диссонансных», «гармонических» («гармонизирующих») и «конфликтных» диалогов имеет в русской филологии давнюю традицию, восходя к риторикам М.В. Ломоносова, где он разделял разговоры на «согласные» и «прекословные» [Ломоносов 1952:333]. Исследователи диалога-унисона давали ему следующие характеристики: он «происходит в объединяющей собеседников атмосфере общих воспоминаний и впечатлений» [Соловьева 1965:109], в нем «обнаруживается стремление к одномодальности» [Балаян 1971:6], коммуниканты «предстают как союзники, разделяющие одну и ту же позицию» [Бырдина 1992:68], 20 «движение реплик (развитие диалога) осуществляется путем ассоциативных реакций, связанных с содержанием полученного сообщения» [Бырдина 1992:68]. Все это, как мы видели, относится и к фатическому общению по Арутюновой – Винокур. Другими словами, оно характеризуется тональностью согласия, которая проявляется в оценке говорящими содержания речи, эмоциональных реакциях на него, выражении отношений между собеседниками, структурно организует непринужденный разговорный диалог, придает ему целостность и тем самым оформляет его как текст [Матвеева 1994:132-135; Богуславская, Гиниатуллин 1994:145], или включает гармонизирующие стратегии и тактики [Рытникова 1996; Борисова 2005 и др.]. Такое понимание фатического общения более ценно для изучения нашего материала. Дело в том, что одной из тактик гармонизации общения (или одной из реализаций тональности согласия) является использование т.н. «речевых поддержек» – т.е. контактоподдерживающих конструкций, которые и являются объектом нашего исследования. Поэтому мы будем пользоваться термином «фатическое общение» для обозначения явления, описанного Н.Д. Арутюновой и Т.Г. Винокур, которое с точки зрения коммуникативного анализа можно определить так: это |