Русские фатические контактоподдерживающие конструкции реакции на информативность сообщения как часть системы коммуникативного уровня языка
 Скачать 2.47 Mb.
|
|
2. Удовлетворение коммуникативных ожиданий собеседника Следующий аспект контактоподдерживающей целеустановки, который выделяется в литературе (в том числе в последней указанной работе, где интересующие нас конструкции рассматриваются как минимальные ожидаемые ответные реакции), – это удовлетворение коммуникативных ожиданий собеседника. Фатическая контактоподдерживающая реакция на сообщение – это именно та реакция, на которую рассчитывал собеседник, которой он ждет и ради которой он произвел свое сообщение. Необходимость всестороннего изучения, описания и представления в учебниках РКИ таких конструкций была осознана еще в 1978 г. в докладе А. Сичкарек: «Владение языком подразумевает не только обмен информацией, но и выражение своего отношения к ней и ожидаемой ответной реакции тех, к кому обращаются» [Сичкарек 1980:207, курсив наш]. Конструкции с такой целеустановкой названы «формулами речевого этикета для выражения оценки фактов», а в качестве примеров приводятся структуры Да ты что?, Вот как?, Правда?, Разве?. Конструкции, выражающие отношение говорящего к информации, к ее соотношению с нормой, бенефактивности и небенефактивности, составляют значительную часть вариативного ряда поддержания контакта и находят свое место в различных классификациях контактоподдерживающих реплик (сигналов слушающего); им главным образом и посвящена настоящая работа. Но далеко не каждая оценочная конструкция в позиции реплики-реакции на сообщение всецело или в значительной степени выполняет фатическую функцию. Возникает проблема: как отличить собственно оценочную реплику от контактоподдерживающей? Мы считаем – и покажем это на своем материале, – что 29 наличие в их целеустановке именно того параметра, который мы выделяем здесь вслед за С.М. Евграфовой и А. Сичкарек, – нацеленности реплики на соответствие коммуникативным ожиданиям собеседника – является важнейшим критерием, позволяющим отличить фатические контактоподдерживающие реплики от собственно эмоционально-оценочных реплик, выражающих личное отношение говорящего к услышанному. Л.А. Азнабаева в монографии «Принципы речевого поведения адресата в конвенциональном общении» разбирает именно те реакции, которые ожидаются говорящим: «Говорящий не только предполагает такую речевую реакцию, но часто непосредственно рассчитывает на нее» [Азнабаева 1998:14]. Однако объект ее исследования шире, чем контактоподдерживающие реакции на сообщение: это выражение готовности к речевому взаимодействию, согласия, взаимности (в ответ на любезность, комплимент), скромности (на похвалу, благодарность) и многое другое. Таким образом, можно сказать, что данный компонент целеустановки присущ не только контактоподдерживающим репликам и не во всех случаях достаточен для их выделения. 3. Демонстрация сходства позиций говорящего и собеседника, или поддержка В достаточно широком круге российских и зарубежных исследований, учебников, практических пособий не только собственно по лингвистике, но и по смежным с ней дисциплинам (таким, как психология общения или теория коммуникации) краткие реплики-реакции на сообщение рассматриваются как «(речевые) поддержки» (supports). При этом на первый план выходит следующая их функция (цель): создание у собеседника чувства психологического комфорта, выстраивание гармоничного диалога (см. раздел 1 настоящей главы) и в целом позитивных отношений коммуникантов: «речевые поддержки» «служат целям солидаризации (укрепления уз общения, сплочения) коммуникантов, создания между ними доверительных отношений, психологической синхронизации» [Чхетиани 1987:103]; они «в принципе необязательны для содержания нарратива, но желательны для гармоничного развития контакта» [Борисова 2005:199]. Исследователи отмечают их направленность на реализацию принципа сотрудничества П.Грайса ([Чхетиани 1987:103]) и характеризуют как проявление коммуникативной стратегии гармонизации общения ([Рытникова [1996:101]). Соответствующий параметр целеустановки, делающий возможным выполнение ими такой функции в межличностном взаимодействии, можно назвать демонстрацией сходства позиций говорящего и собеседника. 30 Реплики-»поддержки» рассматриваются в ряде работ Т.В. Матвеевой; знакомство с ними (под названием «речевые средства гармонического общения») входит в написанную ею программу по риторике [Человек-Коммуникация-Текст 2002:234, 236]; им посвящено небольшое пособие для широкого круга читателей «Как поддержать разговор», где дается следующее определение «речевых поддержек»: это «такие реплики-реакции на предшествующее более развернутое высказывание (реплику-стимул) собеседника … цель и смысл которых в том, что один собеседник высказывает внимание к другому, подчеркивает интерес к содержанию его речи, уступает ему более активную роль в диалоге»; они «служат, в первую очередь, налаживанию и укреплению психологического контакта во время разговора» и выражают «уважение к собеседнику, признание его достоинства и значимости» [Матвеева 1995:6-7]. В этом состоит их высокая культурная ценность. В первой части пособия перечисляются и кратко характеризуются основные «речевые приемы» поддержки (мы вернемся к этой классификации позже), во второй разбираются некоторые стандартные речевые ситуации, в которых уместно употребление различных видов «поддержек» (деловой разговор, диалог учителя с учеником, общение с пожилым человеком, «если хочется понравиться», при несогласии с собеседником), и даются рекомендации по их отбору. В уже упоминавшихся хрестоматиях разговорной речи, подготовленных М.В.Китайгородской и Н.Н. Розановой, в комментариях к текстам отмечаются «поддерживающие реплики … часто оценочного характера» [Русский речевой портрет 1995:71] и «диалогические реакции слушателей» [с. 86] (Ой, О-о, Ой/ ужас какой, Кошмар, Бедненькая и т.п.); авторы считают их характерной особенностью женской речи. При разборе жанра жалобы (фатического – в первом значении) упоминаются «поддерживающие реплики адресата типа Бедняга, Как мне тебя жалко, Да, не повезло и т.п.» [Речь москвичей 1999:259] как сигналы ее успешности. К.Ф. Седов классифицирует типы языковой личности по способности к кооперации, выделяя конфликтный, центрированный и кооперативный типы; последний делится на кооперативно-конформный, демонстрирующий настроенность на коммуникативного партнера, интерес к нему, согласие с его точкой зрения «путем использования тактик вопроса, поддакивания, проявления сочувствия, утешения, комплимента и т.д.», и кооперативно-актуализаторский, стремящийся «поставить себя на точку зрения собеседника, взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами», «настроиться на его волну» [Cедов 2000:10], – при этом он не обязательно соглашается, но иногда и возражает. Очевидно, что описанное речевое поведение кооперативно- конформного типа в первую очередь и является контактоподдерживающим; однако, как 31 мы увидим, признаки кооперативно-актуализаторского типа тоже близки к некоторым релевантным для наших конструкций параметрам. В работе Л.А. Азнабаевой, о которой говорилось в конце предыдущего раздела, основным критерием выделения, общим признаком «конвенциональных высказываний» считается «направленность на содействие речевой коммуникации» [Азнабаева 1998:21]: «Их использование связано с обеспечением комфортности речевого общения. Такие высказывания говорят об уровне социализации коммуниканта, о его желании содействовать успешному протеканию диалога» [с.10]. Впрочем, как мы уже говорили, здесь имеются в виду не только контактоподдерживающие реплики. Контактоподдерживающие реплики как средство психологической поддержки входят в понятие нерефлексивного слушания, которое, наряду с более активным рефлексивным, описывается психологами (и вслед за ними авторами учебников по теории речевой деятельности): «В зависимости от ситуации в процессе нерефлексивного слушания может быть выражено понимание, одобрение и поддержка» [Атватер 1988:31]; «простейшая, нейтральная реплика или утвердительный наклон головы одобряет собеседника и вызывает у него желание продолжать беседу, а главное – общение»; такие реплики «вдохновляют говорящего, снимают напряженность, возникающую из боязни быть непонятым или получить молчаливый отказ» [c. 32]. Отметим, что цитируемая книга имеет подзаголовок «Советы руководителю, как правильно слушать собеседника» – т.е. важность правильного слушания и в том числе употребления такого рода реплик утверждается здесь для делового общения «сверху вниз». О репликах с такой целеустановкой говорится и в связи с риторикой. Так, Ю.В.Рождественский формулирует риторические правила не только для говорящего, но и для слушающего, который, в частности, должен «подчеркивать свой интерес к нему (говорящему), подтверждать контакт внимания, понимания, этический и эмоциональный контакт», «умело входить в коммуникативное взаимодействие, вовремя подавая ответную реплику, уместную интенционально и пропозиционально» [Рождественский 1979] («уместность» контактоподдерживающей реплики можно соотнести с выделенным в предыдущем пункте параметром соответствия ожиданиям собеседника). Контактоподдерживающие реплики, как соответствующие принципам вежливости, входят в сферу речевого этикета. Они вполне подходят под данное Н.И.Формановской определение речевого этикета: «микросистема национально специфичных вербальных единиц, принятых и предписываемых обществом для установления контакта собеседников, поддержания общения в желательной тональности соответственно правилам речевого поведения» [Формановская 1979:2, курсив наш]. В пособии для 32 иностранцев А.А. и Т.Е. Акишиных по этикету телефонного разговора [Акишина, Акишина 1990] им уделяется немало внимания: дистантность и опосредованность общения ведут к активизации вербальных средств обратной связи. Разнообразные контактоподдерживающие конструкции приводятся списком и в составе диалогов- примеров в разделах «Развитие темы» (как реакция собеседника на информацию) и «Проявление внимания к чужой речи и проверка внимания собеседника», но почти не комментируются. Взгляд на контактоподдерживающие реплики как на принадлежность в первую очередь телефонного разговора (т.е. общения, в котором отсутствует визуальный контакт) достаточно широко распространен – см. работы [Леонтьев 1974; Раздорский 1979; Сиротинина 1973] или следующий отрывок: … великий Блок, Согласно очень странному закону, Как пишут современники, не мог Освоить разговор по телефону. Забыв, что здесь совсем другой контакт, Он в трубку говорил, как проповедник. Потом молчал. Все выглядело так, Как будто где-то рядом собеседник. Здесь за столом он только что сидел, Привстал к окну, готовый слушать снова… «Да, да», «конечно», «нет» – такого слога Великий Блок освоить не сумел. [Ст. Куняев] Как показывают и многие другие исследования (в том числе цитированные нами выше), и наши наблюдения, не совсем верно считать контактоподдерживающие реплики (сигналы слушающего, речевые поддержки) принадлежностью исключительно телефонного разговора, или женской речи, или разговорной речи (т.е. личной неофициальной коммуникации), или фатического общения 4 . Скорее можно сказать, что в этих сферах они употребляются активнее, чаще, разнообразнее; однако в той или иной мере они нужны в любом устном межличностном общении. 4 В ряде работ о контактоподдерживающих репликах можно встретить утверждение, что основной сферой их использования является фатическое общение, нередко включенное в информативное ([Морова 1997:5, Кутькова 2006:6]). 33 3. Отсутствие перехвата речевой инициативы или стимулирование речевой активности собеседника Этот компонент целеустановки – предоставление собеседнику права продолжать речевую деятельность, или отсутствие перехвата речевой инициативы – отмечали почти все исследователи, писавшие о контактоподдерживающих репликах. Иногда его выделяют как основной. При таком понимании реплики чаще всего называют «сигналами слушающего». В то же время многие исследователи относят к ним и такие конструкции, с помощью которых говорящий, оставаясь в отношении передачи номинативного содержания «слушающим», т.е. воспринимающим информацию, направляет диалог, так или иначе организует речь собеседника, проявляет коммуникативную активность. В статье А.Н. Баранова и Г.Е. Крейдлина, посвященной «лексическим показателям минимальных диалогов», заходит речь и о «специфических для диалога фатических средствах» (как пример приводятся междометия гм, да-да, ну, ну-ну, восклицания Ух ты!, Во дает!, Неужели?!, побуждения короче, смелее, поддакивания так-так, ага), общая цель которых определяется так: их употребление «стимулирует партнера на выполнение отношения иллокутивного самовынуждения» [Баранов, Крейдлин 1992:85]. В рамках этой цели их функции могут варьироваться: ориентация на скорость выполнения этого отношения, на оценку сообщаемого, провоцирование автора на пояснение своей мысли, на экспликацию следствий из нее и т.п. С другой стороны, Г. Фрайдхоф пишет не столько о стимулировании собеседника, сколько об отсутствии у автора реплики намерения перехвата речевой инициативы: «Cвоим ответным сигналом слушающий воздерживается от желания взять инициативу на себя и предоставляет говорящему право продолжать, подчеркивая таким образом свою заинтересованность слушать» [Фрайдхоф 1995:16]. Е.А. Земская в статье «Городская устная речь и задачи ее изучения» пишет о функции таких «словечек», или «сигналов речи»: «Они выполняют текстообразующую роль, сигналя собеседнику что-то вроде: ‗я тебя слышу‘, ‗я тебя слушаю‘, ‗продолжай‘, ‗мне интересно‘» [Земская 1988: 16]. Утверждается их значимость в личной неофициальной коммуникации: они являются не речевыми помехами, не засорением речи, а необходимыми ее элементами, их отсутствие влечет за собой беспокойство говорящего, выражающееся в сигналах проверки контакта. «Сигналы речи» различаются степенью выражаемой заинтересованности – от нейтральной (ага) до высокой (Правда? Неужели? Да ну! Вот так так! Ну и ну!); они же могут и направлять речь говорящего, служить средством изменения хода разговора, подготавливать смену коммуникативных ролей. 34 В ряде работ, описывающих «сигналы слушающего», они в первую очередь подразделяются на две группы, одна из которых отличается от другой направленностью на сохранение более активного речевого поведения собеседника, т.е. на отсутствие перехвата речевой инициативы. В одних случаях это разграничение проводится внутри общей функции поддержания контакта. Так, Т.Д. Чхетиани пишет: «Активность слушающего по поддерживанию речевого контакта исключительно с помощью метакоммуникативных сигналов проявляется в частных стратегиях общения, направленных: а) на сохранение за говорящим речевого хода; б) на смену речевого хода» [Чхетиани 1987:104]. Далее приводится множество разнообразных примеров на пункт (а) (в том числе и такие конструкции, как Good/Хорошо, Great/Великолепно и т.п., для которых, как показывает наш материал и как мы увидим в Главе 5, данный параметр не так уж и релевантен, и во многих случаях они могли бы быть отнесены к пункту (б)). Напротив, В.И. Герасимов и С.А. Ромашко называют «сигналами поддержания контакта» только те из «сигналов слушающего», которые показывают говорящему, что слушающий «следит за его речью и не претендует в данный момент на роль говорящего»; «с их помощью слушающий дает говорящему понять, что он слышит и слушает его <наш первый параметр целеустановки. – Е.С.>, понимает и одобряет <третий – поддержка, сходство позиций. – Е.С.> сказанное» [Герасимов, Ромашко 1983: 209]. Они противопоставлены «сигналам для оказания влияния на ход беседы», куда входят и реплики, которые другие авторы считают также контактоподдерживающими: стимулирующие или тормозящие речь собеседника, требующие разъяснений, переспросы и др. Немецкий исследователь В. Бублитц разделяет сигналы слушающего (Hörersignale) на управляющие (steuernde), к которым относит не только вопросы-уточнения, возражения, реплики, направленные на скорость изложения, но и выражение сомнения, удивления и оценки, и неуправляющие (nicht-steuernde), которые лишь сигнализируют о внимании и готовности продолжать слушать. Впрочем, он приходит к выводу, что многие (английские) структуры используются и в той, и в другой функции; конкретизирует ее отчасти интонация (восходящая свойственна «управляющим» репликам, как и большая сила звука, нисходящая в сочетании с малой силой звука – «неуправляющим»), отчасти контекст [Bublitz 1980]. В монографии И.Н. Борисовой рассматривается в числе прочих видов разговорного диалога нарративный и в нем – «речевая партия Слушателя», которая имеет два варианта: «1) Слушатель-инициатор, направляющий нарративную активность Рассказчика…; 2) 35 Слушатель-респонсер… не влияющий активно на развертывание нарратива и оказывающий Рассказчику речевую поддержку» [Борисова 2005:198]. «Инициирующая речевая партия» реализуется стимулирующими вопросами и побудительными репликами, вводящими новую тему или уточняющими (именно они, по мнению исследователя, соответствуют характеристике А.Н. Баранова и Г.Е. Крейдлина, выражая «сильное иллокутивное вынуждение»); «реактивная» – «определяется установкой на слушание и, при гармоничном развитии диалога, на речевое поддерживание собеседника» [с. 199], и одной из ее типичных черт считается направленность «на сохранение ведущего положения коммуникативного лидера – Рассказчика» [с. 202]. Классификацию реплик- реакций Слушателя мы приведем в соответствующем разделе. А.В. Кутькова в своей диссертации о поддержании контакта в пиренейском диалекте испанского языка не противопоставляет стимулирование коммуникативной активности собеседника отсутствию перехвата речевой инициативы, а, наоборот, считает их логически связанными: используя тактику стимулирования собеседника (представленную в ее материале «речевыми стереотипами» типа continue ‗продолжай‘, diz ‗говори‘ и т.п.), говорящий демонстрирует недостаточную осведомленность в теме разговора и, следовательно, «претендует на пассивную роль в диалоге, поощряя собеседника взять на себя роль коммуникативного лидера и продвигать беседу вперед» [Кутькова 2006:17]. Уточняющие переспросы (como? tipo quê?) она также понимает как «запросы на пролонгирование хода адресата и отказ от смены коммуникативных ролей» [там же]. По-видимому, целесообразно различать среди фатических реплик пассивного говорящего («слушающего») «управляющие» и «неуправляющие», а на уровне параметров целеустановки – прямое стимулирование речи собеседника, подразумевающее относительно активную роль нашего говорящего в организации диалогического текста, номинативное содержание которого, однако, формируется собеседником, с одной стороны, и отсутствие перехвата речевой инициативы, признание коммуникативного лидерства собеседника, пассивное предоставление ему права на речевую активность – с другой. В то же время наши наблюдения заставляют согласиться с В.Бублитцем в том, что граница между ними достаточно зыбкая. Так, развивающие тему и уточняющие вопросы (такие как И что же? А он что? Какую? и т. п.), явно относящиеся к «управляющим», нередко в диалоге соответствуют ожиданиям собеседника и вовсе не каузируют изменение его речевых намерений, а помогают ему продолжать речевую деятельность, показывая интерес говорящего к ней и, в сущности, не являясь перехватом речевой инициативы. |