Русские фатические контактоподдерживающие конструкции реакции на информативность сообщения как часть системы коммуникативного уровня языка
 Скачать 2.47 Mb.
|
|
пассивным участником коммуникации – «слушателем», «адресатом», – то они, по-видимому, до сих пор не были объектом специального исследования. Во многом это связано с тем, что эти конструкции нередко воспринимаются исследователями как неделимые, устойчивые, фразеологизированные. Поэтому их рассматривают как «речевые стереотипы» [Кутькова 2006], «реплики- идиомы» [Левицкий 2010]. При таком подходе вопрос о средствах, формирующих конструкцию, и их взаимодействии не ставится. Однако в некоторых работах, содержащих анализ тех или иных языковых средств, среди их функций отмечаются и фатические, в том числе контактоподдерживающие. Так, Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелевым было отмечено, что вопросительные предложения имеют в диалоге, помимо использования в речевом акте вопроса, и другие функции. Одни вопросительные предложения выполняют интродуктивную (контактоустанавливающую) функцию, возбуждая интерес слушателя и предваряя вводимую информацию указанием на ее важность (Представляешь? Иван Иванович уходит на пенсию). Другие – «контролирующие» реплики – завершают сообщение и проверяют контакт (Прошу стучать, если открываете дверь ночью, понятно?). Третьи используются «для метакоммуникативной цели сигнализации о внимании слушателя к принимаемому сообщению» [Булыгина... 1982, 1992, 1997:265] (Что вы говорите? 54 Правда? Вы думаете? Неужели?) – это и есть наши контактоподдерживающие конструкции пассивного говорящего. В работах Л.А. Крупской анализируется семантика слова yes. Основной функцией слова yes в диалогической речи признается «выход на коммуникацию». При этом у лексемы yes выделяются два значения: первое, инвариантное (или «константное»), характеризующее yes как «неактивное» – «получение сигнала о необходимости коммуникации», второе, переменное, делающее yes «активным» и придающее ему статус речевого акта – «отправление сигнала о готовности к продолжению коммуникации» [Крупская 1980:5]. Yes употребляется во всех функциях языка как реакция на четыре типа высказываний: апеллятивы, побуждения, вопросы и сообщения. Об употреблении yes в фатической функции Л.А. Крупской написана отдельная статья. Фатика понимается в ней недифференцированно: и как особая речевая деятельность, и как организация текста. Десемантизированное yes используется в ситуациях знакомства, в гостях и в других ситуациях появления фатической речи; «как знак внимания к собеседнику при разговоре и означает не что иное, как: ―Я здесь‖, ―Я слушаю‖, ―Продолжайте‖« [Крупская 1979:41]; является только знаком внимания в ответе на апеллятив. В другой работе этого автора говорится о том, что и в реакции на извинение, благодарность, напоминание, поздравление, угрозу и т.п. yes «выражает только внимание собеседника к высказыванию первого коммуниканта и указывает на то, что коммуникативное задание начального высказывания понято и принято» [Крупская 1980:14]. Думается, что фатическую функцию выполняет yes и в «констативно-ответных диалогических единствах»: и когда стимулирует дальнейшую речевую деятельность собеседника, и когда выражает удивление, сомнение, недоверие, и когда выражает «знание вторым коммуникантом предмета речи, является речевым актом, заставляющим собеседника прервать речевую деятельность» [с.16]. На материале русского языка значение и функции слова да изучались Е.А.Добрушиной. Рассматривая функционирование реплик-реакций с повторяющимся да, она различает да,да «повышенной кооперативности», «подтверждающее», «настаивающее» и «задумчивое» [Добрушина 1995:66-67]. Первое да,да (со значением повышенной вежливости и кооперативности – соблюдения интересов собеседника) используется, в частности, «как сообщение о том, что Г внимательно слушает и воспринимает монологическую речь С» [с.61], т.е. как контактоподдерживающая реплика. Интонационные особенности русских контактоустанавливающих и контактоподдерживающих конструкций (в сравнении с интонационным оформлением 55 таких же нефатических высказываний) изучаются в диссертации [Пак Кын У 1997], причем автор семантически интерпретирует полученные показатели. Так, пониженный голосовой регистр, ускоренный темп, среднюю интенсивность контактоподдерживающих ага, угу, мм он связывает со стремлением говорящего не выделять свою реплику, а дать продолжать собеседнику. К аналогичным выводам приходит и Е.В. Жаровская, исследуя просодические свойства (прежде всего интенсивность) различных контактоподдерживающих конструкций в английском спонтанном диалоге [Жаровская 2008]. В нашей работе мы будем пользоваться подходом к изучению языковых средств коммуникативного уровня, разработанным М.Г. Безяевой (см. Введение). М.Г. Безяевой определены инвариантные параметры средств коммуникативного уровня языка, многие из которых участвуют в формировании конструкций с контактоподдерживающей целеустановкой (например, частицы да, как, что, ведь, так, междометия ах, ух, ох, ой; черт, Господи, Боже; различные типы ИК и их модальные реализации и т.п.); для удобства справок они приведены в Приложении (см. с. 262). Мы будем опираться на выделенные М.Г. Безяевой параметры этих средств, пользуясь алгоритмом их реализации (см. Введение). В настоящей работе мы представим семантический анализ многозначных конструкций, составляющих значительную часть вариативного ряда поддержания контакта. Нас будет интересовать, какими средствами сформированы эти конструкции, какие из них способствуют формированию у них контактоподдерживающей целеустановки (актуализации фатических параметров целеустановки), а какие, напротив, затрудняют это (актуализируют иные, в том числе собственно оценочные параметры, не дают реализоваться фатическим) и как это связано с реализацией их инвариантных семантических параметров и взаимодействием разных средств, входящих в конструкцию. Особый интерес представляет для нас функционирование в контактоподдерживающих конструкциях оценочных лексем, чье лексическое, номинативное значение коммуникативно переосмысляется, преобразуется в коммуникативные параметры, формирующие целеустановку, которая в результате нередко оказывается достаточно далека от исходного, эксплицируемого значения, а иногда и контрастна ему. 56 5. Контактоподдерживающие конструкции пассивного говорящего в русском и других языках: универсальное и национально специфичное Если сопоставление контактоустанавливающих и контакторазмыкающих конструкций в русском и других языках в той или иной степени проводилось 7 , то о контактоподдерживающих конструкциях этого сказать нельзя, хотя такая задача ставилась еще в статье Г.Г. Почепцова: «Средства обратной связи между говорящим и адресатом, т.е. в направлении адресат → говорящий, представляются весьма интересным объектом сравнительного изучения в разных языковых сообществах» [Почепцов 1981:57]. Однако в сопоставительном плане рассматривались некоторые более широкие явления (см. ниже о работах Т.В. Лариной, А.Э. Левицкого); имеются также исследования русскими лингвистами речевого поведения пассивного коммуниканта в других языках, которые отчасти дают возможность авторам и читателям судить о том, насколько похоже и непохоже это на наше речевое поведение, на набор и функционирование русских конструкций с контактоподдерживающей целеустановкой. Показательна в этом плане статья А.Н. Раздорского, написанная еще на заре научного интереса к фатическим сигналам – в 1979 г. и посвященная «контактоустановительным элементам» в японском диалоге. Автор считает «―активное слушание‖, которое включает в себя целый комплекс вербальных и невербальных средств, способствующих непрерывности протекания речевого процесса» [Раздорский 1979:207], специфической особенностью японского диалога; в западной культуре он видит аналогию ему лишь в телефонном разговоре, при отсутствии визуального канала связи, когда мимика лица и жестикуляция заменяются языковыми элементами – «междометиями, поддакиваниями, звукоподражательными элементами, выполняющими функцию реагирования на речь говорящего, передающими эмоции и настроение собеседников» [с.208]. Сейчас для нас ясно, что контактоподдерживающие высказывания активно функционируют и в европейских языках (в том числе в русском) и при непосредственном, а не только дистанцированном общении; «зерно истины» здесь заключается в том, что японцы используют их значительно чаще, т.к. почти совсем не используют при разговоре мимику и жесты рук. К тому же традиционные японские правила этикета запрещают смотреть собеседнику в глаза, и отсутствие визуального восприятия компенсируется повышенной ролью речевых сигналов внимания и понимания. Очевидно, поэтому 7 Формулы обращения, приветствия, прощания, т.е. значительная часть контактоустанавливающих и контакторазмыкающих конструкций, описывались с привлечением иноязычных соответствий в работах по речевому этикету (например, в трудах Н.И. Формановской). Контактоустанавливающие и контакторазмыкающие конструкции в сопоставительном аспекте (в русском и шведском языках) изучались Е.А.Мельниченко (см., например, [Мельниченко 2004]). 57 японская филология давно «заметила» их, и статья Раздорского ценна для нас уже тем, что обратила на них внимание и русских лингвистов. Кроме того, интересно отделить на материале совершенно иного языка и иной культуры нехарактерное для нас (вероятно, действительно специфичное для японского или, возможно, для восточного типа культуры общения) от общего, типичного для контактоподдерживающих элементов во всех языках. Японская классификация вербальных показателей «активного слушания» – «слов- поддакиваний» – не имеет принципиальных отличий от европейских: выделяются элементы, выражающие согласие, одобрение, внимание, несогласие, неуверенность, удивление, сочувствие, стимулирующие речь собеседника и т.п. Наиболее частотны «поддакивания», выражающие сочувствие, внимание к речи собеседника, стимулирующие ее. Функция поддержания контакта объединяет элементы разного языкового статуса: от междометий, частиц и союзных слов до устойчивых именных и глагольных словосочетаний. При этом они частично десемантизируются. Во всем этом еще нет ничего специфичного, нехарактерного для европейских языков и, в частности, для русского. Необычно то, что та или иная конструкция должна быть обязательно вставлена после каждой фразы; активный говорящий, со своей стороны, имеет в своем распоряжении как лексические, так и фонетические (причем различные в зависимости от возраста говорящих и стиля речи) средства показать, когда именно уместна формула-»поддакивание». По- видимому, удельный вес контактоподдерживающих конструкций, включающих утвердительные частицы, аналогичные нашему да (в той или иной мере десемантизированные), в японской речи выше, чем в Европе, хотя надо отметить, что и в русском языке он очень высок. Заслуживает внимание и иное, чем в русском и большинстве европейских языков, значение невербального средства поддержания контакта – кивка головой: у японцев он означает не солидаризацию, а внимательное слушание и понимание. Поэтому японцы кивают головой по ходу слушания чаще, чем европейцы, и в том числе в случае, если не согласны с содержанием высказывания. Монография Л.А. Азнабаевой о репликах адресата в конвенциональном общении написана на материале английских художественных диалогов. Хотя автор ставит задачу вывести универсальные максимы и принципы речевого поведения адресата, у читателя иногда возникает вопрос, не характеризуют ли ее наблюдения именно английскую языковую систему и английскую культуру общения, не совпадающие с русскими: например, относительно частотности употребления аффективных прилагательных, выражающих высшую степень эмоциональной оценки (типа divine, heavenly ‗божественный‘) в конструкциях восхищения [Азнабаева 1995:97], или о сдержанности проявления сочувствия при реакции на сообщение о трагических событиях [с. 68], или о 58 стимулирующей функции и регистровых параметрах конструкции Yes? [с. 117]. Относительно же конструкции No? в аналогичной функции после высказывания в отрицательной форме автор и сама отмечает, что она специфична для английского языка и переводится на русский язык совсем иной конструкцией – повтором части высказывания [c. 123]. Т.В. Ларина сопоставляет русское и английское выражение эмоций и приходит к выводу, что гиперболизированная оценка (в частности, в комплименте, благодарности, извинении и других репликах – «коммуникативных подарках», направленных на эмоциональную поддержку собеседника, очевидно, в том числе и в контактоподдерживающих репликах пассивного коммуниканта) типична именно для английской коммуникативной культуры, что связано с таким ее качеством, как эмотивность – сознательная, контролируемая демонстрация эмоций, направленная на то, чтобы сделать приятное собеседнику, связанная с требованиями вежливости. Английская эмотивность противопоставляется русской эмоциональности – инстинктивному, спонтанному проявлению внутренних эмоциональных состояний субъекта (говорящего), стремлению к искренности. Этим объясняется то, что «коммуникативное поведение русских в фатической коммуникации является более сдержанным» [Ларина 2004]. На основе этих понятий, выделенных Т.В.Лариной, «фатические эмотивы» рассматриваются как составные части русской и английской коммуникативных статегий и, в конце концов, стилей коммуникации в диссертации О.С. Солдатовой [Солдатова 2009]. А.Э. Левицкий рассматривает русские и английские «реплики-идиомы», которые служат реакцией на слова собеседника или ситуацию общения; выполняют, в числе прочих, фатическую функцию – используются «для поддержания и установления коммуникативного контакта» [Левицкий 2010: 217]; выражают согласие/несогласие, побуждение и различные оценки сказанного собеседником. Автор сопоставляет их главным образом с точки зрения внутренней формы (сравнивая, например, русское Открыл Америку! и английское Queen Ann is dead!) и приходит к выводу, что различия между ними отражают значительные различия в картинах мира. Таким образом, вопрос о специфике русского вариативного ряда поддержания контакта по сравнению с материалом других языков, о том, что здесь универсально, а что национально специфично, остается открытым. В настоящей работе мы будем иногда останавливаться на ярких случаях расхождения в русском и английском использовании формально близких конструкций. 59 6. Итоги обзора литературы и научная новизна работы Итак, в научной литературе существует сложившееся представление о фатической функции языка (точнее, о еѐ «ядре», т.к. ряд исследователей так или иначе расширяют это понятие) и о системе т.н. «фатических операторов», или «сигналов» – языковых конструкций, организующих коммуникацию на всех трех еѐ фазах, т.е. помогающих начать, продолжить и завершить еѐ. Что касается, в частности, контактоподдерживающих реплик пассивного говорящего (речевых поддержек, сигналов слушающего), то лингвистами к настоящему времени признана их важная роль в процессе межличностного общения, осознано функциональное единство (общность целеустановки) разнообразных по структуре и по «исходному» значению конструкций, выделены основные разновидности контактоподдерживающих конструкций. Существуют разные понимания целеустановки таких реплик, в совокупности отражающие набор параметров, на которые, как покажет наш материал, реагируют, в частности, русские конструкции. Накоплены интересные наблюдения над оттенками значения и функционированием некоторых языковых средств и самих конструкций на материале русского, английского, немецкого, испанского, японского языков. Однако до сих пор внимание исследователей привлекали либо целые группы, разновидности контактоподдерживающих конструкций в их сходствах и отличиях от других групп (конкретные конструкции при этом давались в качестве примеров), либо отдельные конструкции или языковые средства без соотношения с другими, синонимичными конструкциями вариативного ряда или другими языковыми средствами, способными участвовать в формировании данного значения. Контактоподдерживающие конструкции как часть коммуникативного уровня языка, как система языковых единиц, значение и употребление каждой из них в отдельности в сравнении с другими конструкциями ряда, семантические и регистровые параметры, на которые они реагируют, возможности соотношения в них параметров «исходной» и фатической целеустановок и механизмы фатического коммуникативного переосмысления, роль различных языковых средств коммуникативного уровня в формировании этого соотношения целеустановок (параметров) – все эти проблемы еще не находили отражения в лингвистике (во всяком случае, по отношению к конструкциям – реакциям на информативность сообщения, или обладающим параметром соотнесения информации с нормой). Настоящая работа и является попыткой проанализировать с данных точек зрения эту значительную по объему и важную часть вариативного ряда контактоподдерживающих конструкций. 60 Глава 2 КОНСТРУКЦИИ ПОДДЕРЖАНИЯ КОНТАКТА С ПАРАМЕТРОМ ОТКЛАДЫВАНИЯ МОМЕНТА ПРИНЯТИЯ ИНФОРМАЦИИ, НЕ СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМ КОММУНИКАНТОВ О НОРМЕ (фатическое недоверие) В настоящей главе мы рассмотрим конструкции – реакции на сообщение, маркирующие некоторое расхождение позиций коммуникантов до момента принятия сообщения, трудность восприятия информации для говорящего и его неготовность сразу же сделать это, что связано с отклонением обсуждаемой ситуации от нормы, по представлениям говорящего (в фатике часто – обоих коммуникантов или собеседника). Такую целеустановку можно назвать выражением недоверия – эмоционально- ментальной реакции, близкой, с одной стороны, к сомнению в истинности сообщения и неверию, а с другой – к удивлению. Однако при недоверии, в отличие от сомнения и неверия, говорящий признает бóльшую осведомленность собеседника о ситуации и стремится преодолеть свои затруднения в принятии информации и расхождение позиций, собеседника и своей, через подтверждение собеседником истинности информации или просто путем их словесного выражения. А от удивления, как уже было сказано в Главе 1, недоверие отличается параметром, вынесенным в заголовок настоящей главы: если удивление – это выражение отношения к уже принятой информации, то при недоверии говорящий откладывает момент еѐ принятия до подтверждения ее истиннности собеседником. Как и удивление, недоверие не связано с определенным вектором оценки, но может осложняться положительными или отрицательными эмоциями, вызванными информацией, которые выражаются либо в следующих конструкциях реплики, либо в ее суперсегментном оформлении (интонации, голосовом регистре). Реакция недоверия свидетельствует о высокой степени информативности (новизны, непрогнозируемости) содержания сообщения для говорящего, впечатления, произведенного ею на него, эффективности (успешности) речевого поведения собеседника и, таким образом, хорошо подходит для поддержания контакта, если только в конструкции или ее реализации не слишком сильно значение сомнения. Параметр сходства позиций проявляется в отношении обоих коммуникантов к сообщению как отклоняющемуся от нормы и заслуживающему такой реакции. Поэтому вариативный ряд недоверия дает большое количество употребительных контактоподдерживающих конструкций. Другими словами, многие конструкции с «исходным» значением недоверия легко подвергаются коммуникативному переосмыслению и частотно выступают в контактоподдерживающей функции. |