Синхронный перевод с русского на английский. Русского на английский(Перевод с английского)
 Скачать 2.26 Mb.
|
|
выключать микрофон по окон- чании своего перевода. Но бывают случаи, когда переводчика делают без вины виноватым. Это происходит и в ООН, и в других политических организациях, где делегаты в ходе словесных перепалок между собой делают «ошибки», но по разным причинам не хотят их признать. В силу этики дискуссий на высоких уров- нях, где представители разных сторон стараются быть предельно вежливы- ми друг к другу, оратор, чьи слова были поставлены под сомнение, не мо- жет сказать своему оппоненту: «Извините, вы меня не так поняли потому, что вы — безнадежный идиот». И тут возникает, так сказать, внелингвистическая, точнее, дипломатическая, нужда в переводчике, который всегда под рукой. В ответ на упреки своих критиков, сделавший ошибку, но не самокритичный делегат порой заявляет: «Видимо, произошла ошибка в переводе». Или: «Не могу поверить в то, что это было только что сказано переводчиком из анг- лийской будки». Короче говоря, валят с больной головы на здоровую, и бедный синхро- нист превращается в козла отпущения. И переводчик ничего не может сде- лать — он не имеет права защитить себя публично, заявив в микрофон: «Я с вами не согласен». Как бы велика ни была уверенность синхрониста в пра- вильности сказанного им, по неписаному правилу он должен дождаться кон- ца заседания и лишь тогда может выяснять отношения с обвинителем хотя бы для того, чтобы post-factum отстоять свою честь и достоинство. 27 Особенно мучительно дается переводчику терпение, когда прямо или ко- свенно под сомнение ставится его компетентность. Это время от времени происходит как в ООН, так и в других международных организациях. Сей- час здесь очень много делегатов, которые когда-то изучали иностранные язы- ки в школах или в вузах, преимущественно английский, и которые абсолютно уверены, что знают язык в совершенстве. По ходу своих выступлений такие грамотеи громогласно поправляют синхронистов. Результат их поправок обычно весьма плачевен. Добиваясь, как правило, буквального перевода раз- личных слов и оборотов из своих выступлений, эти ораторы вносят в анг- лийский язык страшную неразбериху, нелепицы, да и просто ошибки. Это сбивает с толку даже самых опытных переводчиков и здорово треплет им нервы. Разумеется, бывает, что оратор прав, особенно в тех случаях, когда он вно- сит коррективы в юридические формулы, пункты и статьи договоров, точ- ные технические термины и т.п. В конце концов, даже самый лучший син- хронист не знает всего на свете и может допустить ошибку. Но в большин- стве случаев дело обстоит иначе. Поправки, к сожалению, вставляют и там, где речь идет о самых общих понятиях, оттенки которых известны только носителям языка. Больше того, иные некомпетентные, но властные лингвис- тические цензоры подчас вынуждают синхрониста повторить вслух переве- денную фразу с их коррективами. Однако переводчик — не попугай и не рядовой носитель своего языка, а его знаток. Заставить такого человека публично искажать родную речь — зна- чит вдвойне оскорблять его. Обиженный, он не может дать волю своему воз- мущению, чтобы соответствующим образом немедленно ответить оппонен- ту. Не может даже в тех случаях, когда точно знает, что автор поправки со- вершенно не прав и вообще плохо владеет английским. По общепринятому этикету, переводчики должны ждать конца заседания, чтобы потом с невозму- тимым видом, спокойно и вежливо объяснить неосведомленному делегату, почему и как на чужом для него языке употребляется поставленное им под сомнение слово или фраза. Это превращает истца в дипломата поневоле. Дру- гой выход из неприятной ситуации — тоже не без доли лукавства, но к не- му синхронисты прибегают чаще. После подобной поправки они объявляют в микрофон: «оратор говорит» (the speaker says), и дальше повторяют спор- ный текст так, как того хочет сам выступающий. Таким образом, другие де- легаты — носители обсуждаемого языка получают возможность увидеть, что их уважаемый иностранный коллега является «голым королем», по крайней мере в лингвистическом смысле. Как в своих реакциях на поправки, так и в других критических точках своей повседневной работы синхронный переводчик немыслим без сильно- го характера и воли. Сюда относятся, в первую очередь, терпение и вынос- ливость, которые дают ему возможность одолеть тяжелые интеллектуальные нагрузки и перегрузки, поддержать баланс между упадком духа и вдохнове- нием, между разумом и воображением. В конечном счете, творческая дея- тельность переводчика в той или иной мере, говоря математическим языком, 28 оказывается функцией от его уверенности в себе, о чем не раз писали про- фессионалы в этой области. В воспоминаниях опытного синхрониста Эквал- ла великолепно обрисовывается психология устных переводчиков: Успешный синхронный переводчик донжен сочетать в себе два противоре- чивых элемента. Он не может быть индифферентным, и в то же время ему должно быть сбсолютно чуждо состояние паники. Самый лучший синхрон- ный перевод... — результат подлинного вдохновения. А вдохновение появ- ляется , когда нервы натянуты до предела, и шок от неожиданных слов и вы- ражений заставляет ум и язык творить, переводить творчески' 6 . А что делать, если страх совершить ошибку или даже паническое чувство вдруг приходит в разгар работы? Тут для переводчика самое главное — про- должать говорить ровным и спокойным голосом, чтобы не обратить на се- бя излишнего внимания аудитории. ...точно так, как балерина, танцуя с видимой легкостью, вызывает доверие как балерина, и переводчик, делающий свое дело с легкостью, т.е. четко и уверенно , вызывает доверие как переводчик 17 . В отличие от других людей с сильным характером, у многих переводчи- ков, однако, есть в ментальности игровое, актерское начало, а вместе с тем и свои причуды и странности. Ясно , почему раздраженные бюрократы и начальники называют нас «рг/гпа donna» — слишком вспыльчивые, чтобы эффективно работать. На самом де- ле мы артисты, работающие в условиях стресса. Вот этот стресс и то, что его порождает, в значительной мере обуславливает проблему синхронного перевода 18 . Сколькими бы языками ни занимался переводчик и как бы он их ни знал, он должен быть не только лингвистом, или, выражаясь метафорически, сло- весным акробатом, но и ходячим энциклопедическим справочником. По хо- ду работы синхронисту приходится иметь дело с терминологией политиче- ских переговоров, географией, литературой, мировой историей, не говоря уже о правилах и процедурах ведения заседаний. Сюда же примыкают пра- вильно и неправильно приводимые цитаты из Библии, Данте, Сервантеса, Шекспира, Толстого и других авторов, на которых чаще всего ссылаются ора- торы. В другом необъятном разделе того же справочника — сведения из раз- ных областей естествознания и техники, которые обсуждаются на научных конференциях. Ибо здесь участники дискуссий решают проблемы геологии, медицины, программирования и т.п., и переводчику приходится иметь дело со столь разными темами, как рак крови и природный газ. «Жизнь синхрон- ного переводчика — это вечный брифинг», — писал один переводчик' 9 . А порой представители той же профессии добавляли, что «участники всех кон- ференций, будь то производители пластмассовых контейнеров, ядерные фи- зики или эксперты по африканским диалектам, считают что именно их об- ласть — самая важная в мире, и поэтому требует особенной точности» 20 29 Принято считать, что настоящим переводчиком является тот, кто «знает язык» и следовательно может справиться с материалом на любую тему. Это, конечно, глубокое заблуждение 21 . Тот, кто не понимает, что он переводит, по- хож на человека, впервые увидевшего сафари на снимке, сделанном фото- графом, побывавшим в Африке. Несмотря на всю экзотику дикой природы, запечатленной на фотографии, — растения, животные и т.п., в сознании рас- сматривающего снимок не возникают те же ассоциации и те же эмоции, что испытывает в этот момент непосредственный участник событий 22 . Так же и переводчик, говорящий о неизведанном и непрочувствованном: если он ос- тается холодным, безучастным к своему предмету, то рано или поздно «осту- пается» перед аудиторией. Работа устного переводчика осложняется и целым рядом объективных, конкретно говоря, физиологических факторов, первым из которых, и, пожа- луй, самым неприятным, является темп речи ораторов, многие из которых, не привыкшие к устному переводу, порой не могут или не хотят затормозить свои «пулеметные очереди». Не меньше трудностей создается для синхрони- стов и тогда, когда оратор говорит слишком медленно, особенно на русском языке, синтаксис которого сильно отличается от английского. Очень часто это вынуждает переводчика с русского на английский молчать до того мо- мента, пока он не услышит в предложении подлежащее или дополнение. Не говоря уже о впечатлении слушателей от самого оратора, говорящего чере- пашьим темпом, перевод его речи порождает, как правило, множество слов- сорняков. При очень медленном темпе речи оратора некоторые переводчики заполня- ют длительные паузы в своей речи, используя «пустые» фразы и выражения, развивая и уточняя идеи оратора и дополнительно эксплуатируя логические связи между высказываниями и их частями . Другая крайность — пропуск переводчиком нужных слов. Это влечет за собой разрушение ясности и цельности речи, вместе с тем переводчик ли- шается возможности закончить каждое свое предложение. В результате теря- ется связь между фразами, которые оказываются такими же разорванными и бессмысленными, как и при слишком длинных паузах медлительного орато- ра. В обоих случаях переводчик оказывается перед угрозой утратить доверие слушателей. Хотя некоторым синхронистам даже при быстром темпе речи удается говорить спокойно и размеренно, но большинство, боясь отстать от оратора, переходит на «галоп» с первого его же предложения. Какая скорость речи является оптимальной для синхронистов и при ка- кой их работа становится практически невозможной? Этот вопрос исследо- вался Бариком, Черновым и Ширяевым, которые в ходе целого ряда экспе- риментов получили много интересных данных 24 . Известно, например, что когда оратор выговаривает больше 250 слогов в минуту, синхронисты уже не могут его догнать и практически выбывают из игры 2 '. В среднем они дают говорящему фору в 2-3 секунды, а отставание более чем на 9 секунд создает риск «потерять» оратора, и тогда перевод становится несинхронным 26 30 Тот, кто «не отпускает» от себя оратора ни на секунду, рискует серьезно ошибиться. Синхронист, который, услышав первые два-три слова речи, сра- зу бросается в бой, вынужден тут же, на ходу, строить фразы с неуклюжим синтаксисом или неправильными грамматическими конструкциями. Подо- жди он несколько секунд — такая перспектива ему бы не угрожала. Чем боль- ше времени для окончания фразы оставляет себе синхронист, тем выше ве- роятность, что у него получится точный и красивый результат и ему не при- дется поправлять себя. Спешка на старте — признак неискушенного или нервного переводчика. Опытный профессионал пользуется первыми секун- дами речи, для того чтобы запомнить словесную информацию, расшифро- вать ее и мысленно сформулировать свою первую фразу до того, как ее про- изнести. Прием, который часто используется синхронистами, чтобы предвосхитить то или иное высказывание оратора до его завершения, называется «вероят- ностным прогнозированием»^ 7 . Суть его состоит в том, что переводчик на основе уже услышанного в предложении или в целом сегменте текста дела- ет вывод об их дальнейшем развитии и соответственно выстраивает свои фразы 28 . Это прием, который по своим теоретическим корням близок к идеям выдающегося американского лингвиста Н.Хомского о так называемой ге- неративной грамматике, т.е. о создании фраз по лингвистическим законам, интуитивно понимаемых говорящим. Вероятностное прогнозирование пред- ставляется здесь на трех уровнях: Иерархическая система трех уровней — уровня лингвистической вероятно- сти сочетания двух слов как наименьшей смысловой единицы..., уровня ве- роятности смысловых связей внутри предложения и уровня вероятности пре- дикативных отношений во всем сообщении. Каждый верхний уровень про- гнозирования увеличивает надежность вероятностного прогнозирования на более низкий уровень 29 . Проще говоря, по семантике и структуре фразы синхронист может пред- сказать ее дальнейшее развитие и концовку и одновременно скомпоновать свою версию перевода на ПЯ. Принято считать, что такое явление имеет ме- сто при переводе со всех языков. Но эффективность вероятностного прогно- зирования особенно высока в тех из них, как, например, в русском и немец- ком, где глаголы строго управляют набором падежей, предлоги диктуют ог- раниченный ряд падежных окончаний и где есть относительно предсказуе- мый синтаксис. Некоторые русские синхронисты, и в частности Г.Чернов, да- же считают, что любой плавный перевод куска или сегмента речи зависит главным образом от использования вероятностного прогнозирования 30 Другие концептуалисты синхронного перевода преувеличивают роль ве- роятностного прогнозирования, доводя ее подчас до абсурда. По существу дела, их точка зрения держится на предположении о том, что разумные суж- дения о структуре предложения и возможных вариантах перевода могут быть отодвинуты на второй план или вообще заменены интуитивным ощущени- ем вероятности развития высказываний оратора 31 . Ибо, говорят они, то, что 31 представляется интуицией, на самом деле зачастую оказывается результатом многих лет опыта перевода застывших выражений и шаблонов, особенно тогда, когда переводчик имеет дело с очень знакомой ему областью или с узкоспециализированной терминологией. То же самое можно сказать о ситу- ациях, где употребляются одни и те же идиомы или выражения вежливости, т.е. приветствие, прощание, соболезнование, выражение благодарности, одо- брения или неодобрения. Но если в таких ситуациях вероятностное прогно- зирование действительно основано на словесных штампах, то можно ли счи- тать, что знание идиом и застывших выражений является сутью синхронно- го перевода?! 32 Положительный ответ на этот вопрос чреват серьезными ошибками, так как ведет к крайности, которой придерживается один из рус- ских ученых: Гарантия успеха в синхронном переводе... заключается в самой широкой автоматизации языковых средств выражения... В несколько грубой форме, идеальный синхронный переводчик — это человек, в совершенстве владею- щий искусством штампа... Язык синхронного перевода изобилует штампа- ми , да иначе и быть не может — поскольку невозможно переводить быстро и правильно, не прибегая к избитым выражениям 33 . Иными словами, приверженцы подобной теории считают, что «искусство штампа» является «гарантией успеха» синхронного перевода. Эта мысль — ре- зультат гипертрофирования возможностей «самой широкой автоматизации языковых средств выражения», а вместе с тем и вероятностного прогнозиро- вания. Несмотря на то, что клише и речевые штампы — действительно час- тое явление в техническом и политическом языке, что было особенно харак- терно в годы советской власти, они вовсе не страховка и не панацея для ра- боты синхрониста. Переводчик, который оперирует только лексикой готовых клише, подобен писателю, который знает не более 1000 слов родного языка. Кроме того, никакие словесные клише и основанная на них интуиция не избавляют от ошибок, совершаемых всеми переводчиками — хорошими и плохими, опытными и неопытными. В конце концов, всем им приходится решать, как редактировать текст и сокращать ли его. И решать на ходу — тог- да, когда оратор говорит в молниеносном темпе, когда перестраивать при переводе его речь очень трудно, вероятность ошибок стократно возрастает. Однако ошибка ошибке рознь. Одно дело, когда переводчик не воспроизвел слово или словосочетание потому, что не услышал их, либо услышал, но не понял или пропустил сознательно. Если пропущенное слово нейтрально или несущественно по своей смысловой нагрузке, переводимая фраза страдает в незначительной мере. Но когда упущен серьезный словесный материал, пре- допределяющий суть фразы или целого фрагмента речи, — это уже не мел- кий промах, а серьезный ляпсус 34 Другой вид ошибки — смешение элементов из разных частей фразы. На- пример, «Выступая в городе, делегат говорил о том, что...» переводится как The city's delegate said that... Такой «винегрет» получается, когда переводчик что-то «заменяет»: «французский делегат сказал» превращается в The British delegate stated. Еще один вид накладок — излишние добавления, когда пере- 32 водчик, не уверенный в правильности какого-то слова, дает два или три его варианта. «Ужасная политика расизма* становится the horrible, terrible — uh — atrocious policy of racism. Такая самопоправка путем нагромождения синони- мов обычно вызывает у слушателя раздражение и сомнение в компетентно- сти переводчика. Синхронист, отчаянно ищущий самое подходящее прила- гательное, рискует потерять основу предложения — существительные и гла- голы. Иногда ему кажется, что в высказывании что-то неясно, что надо до- бавить лишь несколько слов, чтобы все стало на место. Ну, а если выступа- ющий нарочно, пс дипломатическим соображениям, опустил какие-то сло- ва? В таком случае, добавляя к тексту что-то совсем новое, синхронист зани- мается, так сказать, «отсебятиной» 35 Основное внимание переводчика обычно фокусируется не на второсте- пенных частях речи, а на ее сути — существительных и глаголах. Но синхро- нисту необходимо обращать внимание и на вводные слова — как правило, они предупреждают о том, что в предложении происходит смысловой поворот, выражающийся через «но», «поэтому», «однако», «с другой стороны»-^ 6 . И главное, переводчику нужно посоветовать не слишком сосредоточиваться на значении отдельных слов, ибо они одновременно являются и лучшими друзьями, и худшими врагами синхронного переводчика 37 . В противном случае синхронист рискует «не увидеть за деревьями леса». Слова — это только кирпичики для строительства фразы, а ее идеи, мысли и весь контекст являются каркасом самого здания. Без понимания этого неизбежно искажение отдельных слов и намерений выступающего. Именно такое и случилось со знаменитой фразой Хрущева: «Мы вас похороним» — We will be present at your funeral (т.е. мы вас переживем), что было неправильно понято и переведено как угроза: We will bury you, т.е. мы в буквальном смысле «покончим с вами и отправим на тот свет». Порой вне контекста слово совершенно утрачивает свой смысл и может быть истолковано превратно или с точностью до наоборот. Английское слово shot, например, может означать выстрел из оружия, фотоснимок, рюмку водки, запуск ракеты в космос, укол и прививку. А русское слово «место» переводится на английский как place, area, spot, locality, locale, role, post, turn, job, seat, birth, space или room, — в зависимости от контекста. Другое русское слово «вид» по-английски тоже многозначно. Это — sight, air, appearance, look, prospects, view или mind (например, «иметь в виду» — to have in mind), вид глагола (verb aspect) type, species или/omz. В разных словосочетаниях значение слова «вид» может полностью меняться: «быть на виду» — to be highly visible, in the public eye, «делать вид» — to pretend. Разнообразие значений одной лексической единицы рядом с другой хо- рошо иллюстрируется словосочетаниями со словом «взгляд»: |