Сборник статей по результатам проведения xii всероссийской научнопрактической студенческой конференции с международным участием Актуальные проблемы современной юридической науки и практики
 Скачать 4.75 Mb.
|
|
Соотношение и взаимодействие международного гуманитарного права и международного права прав человека Борисов Андрей, Киреева Дарья Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (научный руководитель – кандидат юридических наук, доцент Саунина Е.В.) Международное гуманитарное право, представляя собой отрасль международного публичного права, соотносится с различными отраслями международного публичного права. Так, В. А. Батырь 135 говорит о том, что нормы международного гуманитарного права имеют соотношение с нормами следующих отраслей международного публичного права: права международной безопасности, международного воздушного права, международного морского права, международного космического права, международного экологического права, международного уголовного права, международного права прав человека и других отраслей. В настоящее время различными авторами активно обсуждается вопрос о соотношении международного гуманитарного права и международного права прав человека, об их взаимном влиянии друг на друга. По этому поводу существует множество различных точек зрения. В связи с этим, в данной статье будет проведён анализ существующих подходов к определению содержания данных терминов и теорий соотношения норм выше названных отраслей. Некоторыми авторами приводятся различные точки зрения относительно признания международного гуманитарного права самостоятельной отраслью международного публичного права, а также относительно содержания данной отрасли. Так, Н. Н. Липкина 136 поднимает вопрос о том, что относительно обозначения такой отрасли международного права, которая включает в себя систему принципов и норм (международно- правовых), которые регулируют вопросы в сфере обеспечения прав и свобод человека, а также их защиты, в российской теории международного права нет определённого мнения. В связи с чем автор выделяет три наименования, которые чаще всего встречаются в литературе для обозначения данной отрасли, - это международное право прав человека, международная защита прав человека, а также международное гуманитарное право. В случае обозначения рассматриваемой отрасли – термином – международное гуманитарное право, возникает осложнение, которое связано с тем, что уже существует одноимённая отрасль международного публичного права, которая также именуется международное право вооружённых конфликтов. Особенностью данной отрасли является то, что с одной стороны она направлена в период вооружённого конфликта на защиту жертв войны, а с другой стороны на ограничение методов и средств ведения войны. Н. Н. Липкина в связи с этим приводит следующие подходы относительно раскрытия понятий. В соответствии с первым подходом международное гуманитарное представляет собой самостоятельную отрасль международного публичного права и содержит в себе две подотрасли: это международное право прав человека, а также применяемое во время вооружённых конфликтов международное гуманитарное право (только нормы о защите жертв войны). Второй подход признаёт самостоятельной отраслью международное право прав человека, которое содержит и нормы, касающиеся прав человека, и гуманитарное право (только нормы о защите жертв войны). Необходимо отметить, что в этих двух подходах в содержание международного гуманитарного права, применяемого во время вооружённых конфликтов, входят только те нормы, которые регулируют вопросы защиты жертв войны, а нормы, направленные на ограничение методов и средств ведения войны составляют отдельную отрасль – «право вооружённых конфликтов». 135 Батырь В. А. Международное гуманитарное право: Учебник. М., 2011. 136 Липкина Н. Н. Международное право прав человека или международное гуманитарное право: к вопросу о наименовании отрасли международного права // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2013. №2(91). С. 180-186. 86 В соответствии с третьим подходом существуют две самостоятельные отрасли международного публичного права – это международное право прав человека и международное гуманитарное право – данные отрасли функционируют параллельно друг с другом. Международное гуманитарное право направлено в период вооружённого конфликта на защиту жертв войны, а также на ограничение методов и средств ведения войны. Международное право прав человека в свою очередь направлено на обеспечение и защиту прав человека в мирное время (но необходимо учитывать, что определённые категории норм данной отрасли продолжают действовать и во время вооружённого конфликта). Данная точка зрения, как отмечает Н.Н.Липкина, является наиболее верной в связи с тем, что выделение из международного гуманитарного права отдельной отрасли – «права вооружённых конфликтов» является достаточно условным. Это объясняется тем, что право вооружённых конфликтов, и защита жертв войны напрямую взаимосвязаны. Следовательно, рассмотрение международного гуманитарного права как совокупности норм, регулирующих только защиту жертв войны, а права вооружённых конфликтов как самостоятельной отрасли, отдельной от международного гуманитарного права, является нецелесообразным. Таким образом, автором делается вывод о том, что существуют две самостоятельные отрасли международного публичного права - это международное право прав человека и международное гуманитарное право – данные отрасли действуют параллельно. В. А. Батырь также придерживается точки зрения, согласно которой международное гуманитарное право является самостоятельной отраслью международного публичного права и представляет собой совокупность норм (как конвенционных, так и обычных), которые регулируют отношения между участвующими в вооружённом конфликте, а также затронутыми таким конфликтом субъектами международного права, по поводу применения как методов, так и средств ведения вооруженной борьбы, защиты больных, раненых, военнопленных, а также гражданского населения; при этом нормы данной отрасли устанавливают ответственность и государств, и отдельных лиц за нарушение таких норм. Таким образом, исходя из всего выше перечисленного, можно сделать вывод о том, что наиболее верной является та точка зрения, в соответствии с которой международное гуманитарное право является самостоятельной отраслью международного публичного права, что обусловлено особой спецификой предмета правового регулирования данной отрасли. Прежде чем перейти к рассмотрению вопроса о соотношении двух самостоятельных отраслей – международного гуманитарного права и международного права прав человека, необходимо дать определение последнего. Международное право прав человека, как говорит С. Н. Кузнецова 137 , представляет собой отрасль международного публичного права, совокупность норм, устанавливающих в сфере прав и свобод человека – международные стандарты; посредством норм данной отрасли права происходит закрепление обязательств государств по обеспечению выше названных прав, а также регулирование на международном уровне вопросов, касающихся защиты прав человека. Далее, после установления существования двух самостоятельных отраслей международного публичного права, возникает вопрос – как соотносятся данные отрасли права в период вооружённых конфликтов? Многие авторы в своих работах рассматривают вопросы соотношения данных отраслей. Это - В. Н. Русинова, С. А. Егоров, А. С. Гондаренко. Так, В. Н. Русинова 138 отмечает то, что существуют три основных теории соотношения международного гуманитарного права и международного права прав человека. К таким теориям относятся: конкурентная, комплементарная, а также интеграционная теории. В соответствии с конкурентной теорией отсутствует возможность применения в одно и то же время этих двух отраслей. Объясняется это тем, что международное гуманитарное право характеризуется как lex specialis, это значит, что по отношению к международному праву прав человека, оно является специальным, в то время как право прав человека является общим. Исходя из этого, применение данных отраслей одновременно представляется невозможным. Также 137 Кузнецова С. Н. Международная защита прав человека: Учеб. пособие. Изд. 2-е, перераб. и доп. Н. Новгород: Вектор- ТиС, 2008. 234 с. 138 Русинова В. Н. Теории соотношения норм международного гуманитарного права и международного права прав человека // Право. 2014. №1. С. 43-56. 87 указывается, что у этих двух отраслей различное происхождение, развитие, содержание, а также сущность. В соответствии с комплементарной теорией присутствует возможность применения этих двух рассматриваемых отраслей в одно и то же время. При этом также указывается, что существует частичное пересечение и взаимодополнение норм, входящих в международное гуманитарное право и международное право прав человека. В соответствии с интеграционной теорией нормы международного гуманитарного права и международного права прав человека обладают единой природой, следствием чего является их соединение. Сторонники данной теории указывают на возможное объединение (полное или в части) в одно общее родовое понятие двух рассматриваемых отраслей. Родовыми понятиями соответственно могут быть: «международное право прав человека» или «международное гуманитарное право». При этом необходимо отметить, что в данном случае имеется ввиду именно интеграция норм двух рассматриваемых отраслей. В. Н. Русинова придерживается мнения, что нормы рассматриваемых отраслей могут совместно применяться и дополнять друг друга, а также объединяться. Таким образом исключается конкурентная теория, так как она противоречит международным договорам, которые содержат положения о возможности применения норм международного гуманитарного права. Примером такого договора может быть Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. 139 , который в ст. 4 содержит положение о том, что даже во время чрезвычайного положения в государстве от обеспечения определённых, указанных в данной статье, прав и свобод человека, государство отступить не может. Сходной точки зрения придерживается и А. С. Гондаренко 140 , который говорит о том, что данные отрасли взаимодополняют друг друга. Такое взаимодействие международного гуманитарного права и международного права прав человека проявляется в том, для осуществления толкования определённых понятий, входящих в отрасль международного гуманитарного права, необходимо обращение к международному праву прав человека. Также автор говорит о том, что принципы и нормы рассматриваемых отраслей, взаимодействуя между собой, направлены на достижение такой общей цели, как защита человека. При этом международное право прав человека направлено на обеспечение прав человека в любой период времени, включая период вооружённого конфликта. А нормы международного гуманитарного права применяются в период вооружённого конфликта и направлены на защиту жертв такого вооружённого конфликта. С. А. Егоров 141 говорит о том, что подходы к вопросу соотношения международного права вооружённых конфликтов и международного права прав человека с течением времени существенно изменялись. Всего автор выделяет три этапа таких изменений. Первый этап длился с 1945 г. по середину 60-х годов XX века, второй этап начинался с середины 60-х годов XX века, а третий этап начался с середины 2000-х годов. Рассмотрев эти этапы можно сделать вывод о том, что изначально существовал подход, согласно которому рассматриваемые отрасли права не оказывали какого-либо регулирующего воздействия друг на друга, доминировала точка зрения, что они не могли совместно применяться. Далее, с принятием основных международных договоров (например, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.), закрепивших права человека, и установивших те категории прав и свобод, от соблюдения и обеспечения которых нельзя ни при каких обстоятельствах отступать, даже в условиях вооружённого конфликта, произошло изменение к подходу о соотношении рассматриваемых отраслей – сформировалась точка зрения в соответствии с которой, в период вооружённого конфликта возможно одновременное применение права вооружённых конфликтов и международного права прав человека. На последнем же этапе произошёл переход к интеграции норм рассматриваемых отраслей. 139 Международный пакт о гражданских и политических правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. N 12 140 Гондаренко А. С. Основные судебные гарантии в контексте взаимодействия международного гуманитарного права и права прав человека // Ленинградский юридический журнал. 2015. №1. С. 311-319 141 Международное право: Учеб. / Отв. ред. С. А. Егоров. М., 2014. 88 Таким образом, исследовав мнения различных авторов, можно сделать вывод о том, что международное гуманитарное право является самостоятельной отраслью международного публичного права, которое в период вооружённого конфликта направлено как на осуществление защиты жертв войны, так и на ограничение средств и методов ведения войны. Говоря о соотношении международного гуманитарного права и международного права прав человека необходимо сказать о том, что данные отрасли существуют параллельно, хотя ранее в соответствующие периоды времени, доминировали различные теории соотношения данных отраслей, в том числе и теория, исключающая их параллельное применение. На данном этапе наиболее верной и обоснованной точкой зрения является та, согласно которой возможно применение норм рассматриваемых отраслей как совместно, так и комплементарно, что указывает на частичное пересечение и взаимодополнение норм рассматриваемых отраслей. Верность этой точки зрения подтверждается тем, что исходя из содержания многих международных договоров, следует то, что возможно одновременное применение норм рассматриваемых отраслей в период вооружённого конфликта. Также в международном гуманитарном праве присутствуют такие понятия, раскрытие содержания которых возможно только путём обращения к международному праву прав человека. При этом необходимо отметить, что существует возможность интеграции норм международного гуманитарного и международного права прав человека. Следовательно, на данном этапе времени, преобладает точка зрения о возможности одновременного применения норм двух рассматриваемых отраслей в период вооружённого конфликта, что обуславливается их частичным пересечением, а также взаимным дополнением друг друга. 89 Методы толкования гражданско-правовых договоров в зарубежной практике Бурова Александра Юрьевна Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (научный руководитель – кандидат юридических наук, доцент Сосипатрова Н.В.) В современной юридической науке и практике остро стоит проблема толкования договорных условий. Являясь одним из центральных институтов договорного права, толкование договора представляет собой одну из сложнейших проблем, от разрешения которой зависит последующее исполнение договора. В различных государствах используются разные способы толкования гражданско-правовых договоров, поэтому, на наш взгляд, изучение опыта других государств будет чрезвычайно полезным. Взгляды зарубежных правоведов на проблемы толкования договора и способы толкования, применяемые в зарубежной практике, могут быть восприняты и российскими правоприменителями. Зарубежная доктрина и практика предлагают достаточно широкий спектр приемов, составляющих арсенал любого судьи, столкнувшегося с подобными проблемами. Р. Познер предлагает четыре пути решения проблемы: 142 1. Первый способ известен всем развитым юрисдикциям: если из текста договора прямо не следует его однозначный смысл, то необходимо выявить, что стороны действительно имели в виду, иными словами, выявить общую волю сторон. Однако этот способ будет работать только в том случае, если стороны действительно имели общую волю по спорному вопросу, просто неверно ее выразили в тексте соглашения; 2. Второй способ тесно связан с судейским усмотрением и представляет собой чисто английский институт - "доктрина разумного человека". В этом случае судья выбирает наиболее рациональное, экономически эффективное толкование договора, то есть делает предположение о том, какое условие на месте сторон включил бы в договор разумный деловой человек. Концепция "разумного человека" связана с таким правилом толкования договоров как the "Best Guess" Rule. В этом случае судье даже не нужно прибегать к помощи никаких иных доказательств для определения содержания спорного условия. Используя человеческое свойство рациональности, судья толкует спорное условие так, как стороны бы его истолковали, если бы в момент заключения договора предвидели возникновение ситуации, обусловленной неясностью в договоре. 3. Третий способ представляет собой специфические правила толкования договора, которые можно обозначить как "правила, используемые для того, чтобы разбить ничью" (Tie-breaking Rules). К ним относятся правила о толковании договора против стороны, которая пытается привести контракт в исполнение, и правила о толковании договора против стороны, разработавшей договор. Последнее больше известно, как the "Contra Proferentem" Rule. В последнее время the "Contra Proferentem" Rule начало широко применяться на практике. На законодательном уровне оно содержится, например, в ст.1162 Гражданского кодекса Франции («в случае сомнения соглашение должно толковаться против того, кто выговорил условия (в договоре), и в пользу того, кто принял на себя обязательства» 143 ). О его распространенности свидетельствует и то, что оно нашло свое отражение в ст.4.6. Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА («если условия договора, выдвинутые одной стороной, являются неясными, то предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам этой стороны» 144 ). 4. Четвертым способом является буквальное формальное толкование договора, в соответствии с которым презюмируется, что договор – это соглашение сторон, в котором полно и 142 Posner R.A. The Law and Economics of Contract Interpretation // Law & Economics Working Paper No. 229, 2004. P. 13. 143 Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) от 21.03.1804 (с изм. и доп. по состоянию на 01.09.2011) // Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона). - М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 348. 144 Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) (1994 год) // Закон. 1995. №12 90 законченно урегулированы все вопросы, связанные с его исполнением. Эта презумпция лишает стороны права ссылаться на все иные доказательства в подтверждение условий договора. С буквальным толкованием в странах англо-саксонской правовой семьи тесно связаны еще два правила толкования договоров: the "Four Corners" Rule и the "Parol Evidence" Rule. The "Four Corners" Rule предполагает, что смысл документа может быть установлен из содержания всего документа, то есть необходимо исследовать весь документ в целом, а не его отдельные части. Применительно к толкованию договоров это правило означает также исследование только текста соглашения, но не всех иных доказательств. The "Parol Evidence" Rule также воспринимает договор как целостный документ и запрещает сторонам ссылаться на переговоры, проводимые до заключения контракта, если их содержание противоречит договору, заключенному в письменном виде. Иными словами, если the "Parol Evidence" Rule запрещает использование только доказательств, противоречащих письменному договору, то the "Four Corners" Rule идет еще дальше и запрещает вообще использование всех иных доказательств, вне зависимости от того, противоречат ли они письменному документу. В литературе, однако указывается, что в некоторых случаях применение the "Parol Evidence" Rule может быть ограничено. Например, допускается использование иных доказательств в целях подтверждения того, что между сторонами помимо основного договора были заключены еще и вспомогательное соглашение либо соглашение о гарантийных обязательствах. 145 Следует также отметить, что иногда стороны сами могут установить the "Four Corners" Rule и the "Parol Evidence" Rule в своем договоре - сделать оговорку о том, что юридическую силу имеет только сам договор, а все иные документы, касающиеся его, либо устные договоренности сторон не имеют такой силы (merger clause). В одном из недавно проведенных исследований отмечалось, что большинство предпринимательских контрактов содержат такую оговорку. 146 Нельзя не отметить, что подобные правила вносят стабильность в договорные отношения сторон, однако они одновременно стимулируют стороны к тщательному составлению договора. Любая неточность или малейшая ошибка в тексте могут повлечь за собой судебное разбирательство, где процесс доказывания содержания спорного условия будет затруднителен ввиду вышеуказанных обстоятельств. Таким образом, четвертый способ толкования договора ограничивает свободу в толковании условий договора, в частности, свободу усмотрения судьи, которой он обычно обладает. Помимо указанных выше способов толкования гражданско-правовых договоров, в зарубежной практике на уровне законодательных актов закреплены отдельные специфические принципы толкования, многие из которых были известны еще со времен римского права: 1) толкование договора в пользу его исполнимости. В настоящее время данное положение закреплено в § 332 американского Corpus Juris Secundum (CJS): «договор подлежит толкованию в пользу взаимности и определенности обязательств его сторон, а также возможности его исполнения» 147 ; 2) толкование в пользу действительности или заключенности договора. В соответствии со ст. 1157 Гражданского кодекса Франции, «если какое-либо договорное условие может пониматься в двух смыслах, то следует понимать его предпочтительно в том смысле, в каком оно может повлечь какие-либо последствия, а не в том смысле в каком оно не имело бы никаких последствий». 3) толкование в пользу меньшего объема обязательств. В силу ст.1371 Итальянского гражданского кодекса, «при невозможности истолкования следует считать, что должник принял на себя меньший объем обязательств» 148 . В § 334 CJS содержится правило о приоритете такого толкования, которое не предусматривает лишения прав или имущества, если иное не следует из договора. 145 Elgar Encyclopedia of Comparative Law (edited by Jan M. Smits). Edward Elgar Publishing Limited: USA, 2006. P. 338. 146 Benoliel U. The Interpretation of Commercial Contracts: An Empirical Study (January 20, 2017). Alabama Law Review, Forthcoming. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=2902540 147 Corpus Juris Secundum (by Robert J. Owens and Anthony V. Amodio) Vol. 17A . St. Paul, Minn. West Publishing Co, 1999. P. 315. 148 Codice civile italiano. Available at: http://www.altalex.com/documents/codici-altalex/2015/01/02/codice-civile. 91 Три вышеприведенных принципа толкования договоров направлены на поддержание стабильности договорных отношений и исходят из того, что стороны изначально намеревались создать действительную правовую конструкцию, предусматривающую сохранение разумного баланса интересов сторон и их взаимную выгоду от договорного сотрудничества. Таким образом, презюмируется, что обе стороны хотят исполнить договор в полном объеме и, придерживаясь принципа добросовестности, не стремятся возложить на своего контрагента обязанностей больше, чем это предусмотрено самим договором. Кроме этого, зарубежному законодательству (особенно, американскому) известны и такие способы толкования договоров, которые обычно применяются к толкованию законов: 149 систематическое толкование договоров – каждое условие в договоре должно толковаться в свете других условий таким образом, чтобы каждому было придано значение, вытекающее из договора в целом (ст.2050 ГК Луизианы); историческое толкование договоров – договор может быть истолкован с учетом обстоятельств, при которых он заключен, и предмета, к которому он имеет отношение (ст. 1647 ГК Калифорнии); телеологическое толкование договоров – отдельные условия договора подчинены его общей цели (ст. 1650 ГК Калифорнии). Одной из проблем, возникающих при толковании договора, является наличие пробелов в договоре, то есть отсутствие в договоре волеизъявления сторон по какому-либо вопросу. Многие юрисдикции позволяют суду самостоятельно восполнить пробелы в договоре, соблюдая при этом выработанные правила восполнения: «тут суды реконструируют содержание не прописанного в договоре прямо, но с большей вероятностью подразумеваемого сторонами правила» 150 Иногда положения, позволяющие восполнить пробелы в договоре, изложены в самом законе (так называемые диспозитивные нормы), однако если законодательное регулирование отсутствует, то для восполнения пробелов в договоре используются немецкая доктрина восполнительного толкования (Ergänzende Vertragsauslegung) и английская доктрина подразумеваемых фактических условий (Terms Implied in Fact). На общепринятость восполнения договоров указывает то, что соответствующая статья (ст.4.8.) содержится и в Принципах международных коммерческих договоров УНИДРУА: «если стороны договора не согласовали условия, являющегося важным для определения их прав и обязанностей, то договор восполняется условием, представляющимся соответствующим при данных обстоятельствах». Сущность восполнительного толкования, применяемого в немецком праве, была выражена Верховным судом Германии: «Судья должен выявить и принять во внимание то, о чем стороны умолчали, но что, принимая во внимание конечную цель договора, должно было быть в нем зафиксировано, если бы все его пробельные места были урегулированы в соответствии с принципом справедливости и обычаями делового оборота» 151 Таким образом, в основу восполнительного толкования ставится гипотетическая воля сторон. При этом необходимо учитывать, что положение, восполняющее пробел в договоре и основанное на гипотетической воле сторон, не может противоречить положениям, которые уже существуют в договоре. 152 Что касается концепции подразумеваемых условий, то в английской доктрине выделяют три вида подразумеваемых условий: 1) условия, подразумеваемые в обычае (Terms Implied by Custom); 2) условия, подразумеваемые в законе (Terms Implied by Law); 3) подразумеваемые фактические условия (Terms Implied in Fact). 153 149 Трунин А.А. Отдельные правила толкования договора в праве США // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 6 (55). С. 183-184. 150 Карапетов А.Г. Экономический анализ права. М.: Статут, 2016. С. 423. 151 Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: в 2-х тт. Т.2. Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 1998. С. 112. 152 Байрамкулов А.К. Толкование договора в российском и зарубежном праве. М.: Статут, 2016. С. 79. 153 Heaton C. The Significance of Implied Contractual Terms (Aug 30, 2012). Available at: http://www.morrisonkent.co.nz/news/19/24/The-Significance-of-Implied-Contractual-Terms/ 92 В процессе рассмотрения спора о толковании договора судья может восполнить пробел в договоре посредством обращения к нормам закона, обычаям, либо вывести это условие самостоятельно путем обращения к предполагаемой воле сторон. Английская судебная практика выработала критерии, которым должно отвечать условие, имплементируемое в договор судом. 154 Во-первых, это критерий экономической эффективности (business efficacy). Он был выработан в деле The Moorcock, в котором суд посчитал, что ответчик должен был предупредить истца о неровностях дна реки, прежде чем корабль истца достиг порта, хотя в договоре это условие не было прямо предусмотрено. Поскольку экономическая эффективность – это весьма расплывчатое понятие, то и условия, которые соответствуют критерию экономической эффективности, могут быть самыми разными («в договоре о предоставлении урока по вождению подразумевается, что учебный автомобиль является застрахованным, в договоре аренды турецкой бани подразумевается, что скамейки должны быть очищены от вредных паразитов и т.д.» 155 ). Во-вторых, это критерий, описываемый через фигуру "незаинтересованного наблюдателя" (officious bystander), означающий, что условие должно быть настолько очевидным, что оно должно было быть включено в договор изначально. Этот критерий появился в деле Shirlaw v Southern Foundries (1926) Limited, которое касалось корпоративного права. Однако позднее его распространили и на договорные отношения между сторонами. Например, очевидным является то, что при передаче автомобиля по договору купли-продажи автомобиля продавец обязан передать также ключ зажигания. Поэтому данная его обязанность может и не содержаться в договоре, но всегда она будет подразумеваться. Так выглядит примерный перечень наиболее значимых методов толкования гражданско- правовых договоров, применяемых в зарубежной практике. Многие из них имеют долгую историю существования, а потому прочно вошли в право иностранных государств, в том числе, были закреплены на законодательном уровне. 154 Heaton C. The Significance of Implied Contractual Terms (Aug 30, 2012). Available at: http://www.morrisonkent.co.nz/news/19/24/The-Significance-of-Implied-Contractual-Terms/ 155 Байрамкулов А.К. УКАЗ.СОЧ. С. 81. |