Холостова 2010 401 стр. Социальная работа
 Скачать 1.54 Mb.
|
|
ГЛАВА 7. ТРАДИЦИИ И ФОРМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЕ § 1. Общинные обычаи и способы крестьянской социальной помощи На протяжении многих столетий экономика российско- го государства носила аграрный характер и лишь на рубеже ХIХ—ХХ вв. Россия стала превращаться в аграрно-промыш- ленную державу. Естественно, что все это длительное истори- ческое время в структуре населения страны подавляющее боль- шинство составляло крестьянство. Поэтому история социальной помощи в России была бы неполной без характеристики участия сельской поземельной общины в судьбах крестьян и их семей, оказывавшихся в тяжелом положении в связи с хозяйственными трудностями, неурожаем, падежом скота, пожарами, заболева- нием или смертью кормильца и т. д. 120 121 Сельская община представляла собой социальный институт, основанный на соседских связях, отражавший прежде всего зе- мельные интересы крестьянства и регулировавший хозяйствен- ную и бытовую жизнь деревни. Сельский “мир” и после отмены крепостного права в середине XIX в. проводил уравнительные переделы земли, наделял ею новых членов общины, обеспечивал выполнение государственных повинностей, распределял налого- вые подати с использованием круговой поруки. Общине принадле- жало право хозяйственного распоряжения надельными землями, организация производства в крестьянском хозяйстве, регулирова- ние внутридеревенских гражданских и семейных отношений. В соответствии с “Положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости” (1861 г.) община получила название “сельского общества” и вместе со своими выборными органами стала низшим звеном административного управления в деревне, но и после освободительной реформы 1861 г. община оставалась объединением крестьянских хозяйств, которое удовлетворяло их нужды как совладельцев земли, продолжала быть соседским союзом по владению надельными землями и являлась в то же вре- мя демократической организацией местного самоуправления. Наряду с этим сельская община играла роль главной соци- альной ячейки, в которой формировалось мировоззрение крестья- нина, его представление о социальной справедливости, добрых и дурных деяниях, человеческом братстве и товариществе. Община выступала как накопитель производственного и социального опы- та, хранитель и передатчик вековых традиций соседской помощи, “мирской” выручки попавшего в беду общинника, готовности оказать деятельную поддержку нуждавшимся. Весь строй жизни общины, групповое общинное сознание со- действовали выработке таких качеств крестьянина-общинника, как его сопричастность к делам и интересам коллектива, соли- дарность в защите общинных прав, сотрудничество в выполне- нии общих работ, взаимопомощь в решении отдельными кре- стьянскими дворами каких-либо трудных хозяйственных дел. Сами социально-экономические условия доиндустриальной аграрной экономики неразрывно связывали хозяйствование кре- стьянина на земле и весь его быт с сельской соседской общиной. Крестьянская семья, какой бы крупной она ни была и какой бы самостоятельностью ни обладала, не могла обойтись без помощи других семей, вводившихся в общину. При малопроизводитель- ном сельскохозяйственном инвентаре и недостатке новейших орудий производства хозяйственное использование земельных наделов и еще в большей степени освоение новых земель было под силу только “обществу”, могло успешно осуществляться лишь коллективным трудом. Для крестьянской семьи рассчи- тывать только на собственные силы в ведении трудоемкого хо- зяйства на земле означало оказаться беззащитной в социальном отношении, попытки хозяйствовать в одиночку и замкнуться в рамках отдельного крестьянского двора лишали семью надежды на выживание. Реальные жизненные условия экономического и политического характера приводили крестьян к выводу а не- обходимости объединения в общину, поскольку лишь силами “общества” они могли отстаивать собственные интересы, про- тивостоять давлению государства и крупных землевладельцев, более или менее успешно вести свое хозяйство. Поэтому объективно обусловленной чертой крестьянского сообщества являлось совместное выполнение сельскохозяй- ственных, строительных и других работ, непосильных одной семье, производственное сотрудничество, постоянная взаимо- поддержка в быту. В условиях малоземелья и нищеты как неми- нуемой спутницы жизни значительной части крестьян сельская община с ее переделам земли, чересполосицей, трехпольем с принудительным севооборотом, круговой порукой служила для крестьянства средством выживания, а для многих из крестьян в ряде случаев становилась спасательным кругом. Не случайно общинное сознание пронизывало все сферы жизни крестьянского сообщества. Оно повседневно и наглядно проявлялось в ставшей традицией и закрепленной обычным правом взаимопомощи крестьянских семей, особенно связанных родством, свойством или близким соседством, взаимопомощь была высоким нравственным приобретением общинного жизнен- ного строя. И крестьянская община выполняла функцию береж- 122 123 ного хранителя этой нравственной нормы. Сила нравственной культуры сельской общины была настолько велика, что даже тяжкий гнет крепостного ярма оказался не в состоянии уничто- жить ценнейшие черты в нравах русского крестьянства, а именно трудолюбия, способности терпеливо преодолевать связанные с рискованным земледелием трудности, инициативы и само- стоятельности, чувства общинного сотоварищества, готовности прийти на помощь родственнику или соседу, сострадательности по отношению к попавшим в беду. По заключению известного русского историка и этнографа И. Г. Прыжова, сельская крестьянская община в России основа- на на вечном законе о братской любви, на законе, что “человек крепок помощью ближнего, поддержкой друг друга”. “Мир” выступал как одна семья, и его мнение во многих случаях было выше официального писаного закона. Отсюда вытекали правила общинного бытия: “все за одного, один за всех”, “хоть позади, да в том же стаде”. Отношение общинников друг к другу на основе принципа “общая выгода и общая беда” являлось той силой, кото- рая тесно связывала членов сельского сообщества, и источником их жизнеспособности. Именно в единстве с “миром” крестьянин видел залог своего успеха и благополучия. В крестьянском со- знании авторитет “мира” был исключительно высок. Для него “мир” был подобен “великому человеку”, “где мир да люди — там божья благодать”, “сто голов — сто умов”. Если в целом сельская поземельная община как хозяй- ственное и социальное объединение со всеми его консерватив- ными обычаями типа круговой поруки и запрета права выхода из общины являлась исторически ограниченной, тем не менее было бы несправедливым не увидеть в ней таких непреходя- щих социальных ценностей, как коллективизм, демократизм, взаимопомощь, социальная справедливость, равенство и другие высокие качества. Виды крестьянской взаимопомощи зависели от самого ха- рактера общинного строя, традиций деревенского быта, сезон- ности сельскохозяйственных работ, незащищенности сельских дворов от стихийных бедствий и др. Среди форм взаимопомощи на селе значительное место занимал совместный труд на таких массовых общих работах, как заготовка сена, унавоживание по- лей, устройство прудов, осушение болот, постройка изгородей, строительство общинных овинов, сооружение мельниц. Широко распространенным местным обычаем в крестьян- ских общинах были “помочи”. Они использовались в случаях, когда крестьянская семья не могла справиться в одиночку с каким-либо трудным хозяйственным делом по ее двору. Особен- но часто “помочи” использовались для перевозки леса и других строительных материалов, для срочной постройки дома или сарая в короткие промежутки между полевыми работами. Для крестьян участие в “помочах” являлось настолько глубокой нравственной нормой, что нуждавшийся в помощи практически никогда не получал отказа. Для получения тако- го рода трудовой помощи крестьяне обращались к сельскому сходу, который и выносил соответствующий положительный приговор. В случае невозможности созыва “мира” домохозяин обходил односельчан лично и приглашал для участия в “помочи”. Как правило, “помочь” производилась при активном участии ближних и дальних соседей. И этот живой отклик на обращение о помощи объяснялся не только нравственным долгом крестьян, но и сознанием того, что каждому может когда-нибудь понадо- биться подобная помощь односельчан. “Мир” проявлял заботу о маломощных крестьянских хозяй- ствах, т. е. хозяйствах с малочисленными семьями, имевшими одну лошадь или вообще не имевшими “тягла”. В таких случаях “мир” принимал решение оказать помощь в вывозке удобрений на полосы этих хозяев, произвести весеннюю вспашку, помочь в уборке урожая. За такую помощь хозяева, как правило, “благода- рили” помощников угощением, но часто односельчане помогали нуждавшимся в сельских работах совершенно бескорыстно, “за ради Христа”. Нередко помощь производилась и без “наряда” со стороны сельского схода, а добровольно, искренним желанием сделать добро соседу. Закончив жатву своих полос, косцы и жни- цы шли, помогать в уборке тем хозяевам, которые не успевали снять урожай “по маломочности”. Иногда своим “приговором” 124 125 мир выделал земельный надел маломощным женским семьям, освобождал эти семьи от повинностей и брал их на себя. Без внимания сельского “мира” не оставались больные об- щинники. В частности, члены Старухинской сельской общины Тульской губернии считали своей нравственной обязанностью обработать посевное поле, убрать урожай или привезти лес за- болевшему или одинокому крестьянину. Летом 1818 г. в деревне Мораховка Харьковской губернии у крестьянина после тяжелой болезни умерла жена. Сам он, только что оправился от болезни, с большим трудом скашивал пшеницу на своем наделе. Соседи- общинники большой группой пришли на его поле, выкосили полосу до конца и связали скошенное в снопы. В случае заболевания основного работника в крестьянской семье общинники Заозерской сельской общины Новгородской губернии по постановлению “мира” бесплатно выполняли все хозяйственные работы для этой семьи, в том числе косили сено, убирали хлеб. Если сельскохозяйственный год оказывался для какого-либо крестьянского двора неурожайным, то община рассматривала его положение на сельском сходе и принимала решение ежемесячно выделять с каждого хозяйства по снопу или по два снопа на содержание пострадавшей семьи. Ввиду упадка крестьянского хозяйства из-за длительной болезни основного работника “мир” нередко откладывал уплату повинностей этим хозяином на год или на больший срок. Когда в той или иной семье происходил падеж лошади, то постановлени- ем “мира” ей выделялась лошадь для вспашки надела, заготовки сена, вывоза урожая. При этом такой крестьянский двор осво- бождался “миром” от подворной государственной повинности. Пожар на крестьянском дворе, утрата дома и построек воспринимались общиной как общая беда. В таких случаях решением сельского схода крестьянину-погорельцу прежде всего бесплатно выделялся лес. На своих лошадях и подводах общинники подвозили ими же заготовленный лес к усадьбе. Затем всем “миром” производилась постройка дома или избы. Общими силами усадьба огораживалась новым плетнем. Наряду с этим община помогала пострадавшей семье хлебом, холстом, одеждой и другими предметами первой необходимости. Имели место случаи, когда сельский “мир” выделял погорельцам де- нежную ссуду на строительство нового жилья. Сельская община использовала различные формы соци- альной помощи осиротевшим детям, например, Пустынская крестьянская община Рязанской губернии в 1877–1878 гг. для пропитания оставшихся без родителей троих детей установила “черед”. Это означало, что дети-сироты поочередно переходили ежедневно из дома в дом и находились на пропитании в течение дня. Одевали сирот или по “милосердию” селян или покупали им одежду за “мирской счет” по решению сельского схода. Поскольку у детей имелись изба и имущество, то для их сохранности сход назначал опекуна. За их “бережение” опекун ничего не получал. При этом община стремилась “пристроить” детей. Один из них был определен в подпаски, двум другим “приговорили” учиться в начальном училище. С достижением совершеннолетнего возраста “мир” возвращал детям-сиротам земельный надел для ведения самостоятельного хозяйства, крестьянская община старалась защитить социальные интере- сы детей, потерявших отца. В деревне Крохалевская Томского уезда после смерти крестьянина Н. Тырышкина осталась вдова и пятеро детей. Поскольку вдова вскоре вышла замуж, то в доме появился новый хозяин. Однако он, как оказалось, был “гуля- щим” человеком и стал распродавать скот и имущество семьи. Обеспокоенный судьбой детей умершего, сельский “мир” решил стать на защиту прав “природных наследников” и не допустить, чтобы они были разорены. После обсуждения сход постановил просить официальные власти освободить сирот от отчима, не выполнившего обязанностей перед семьей и общиной, и вернуть его на прежнее место жительства в другой уезд. Особую заботу община проявляла о детях, потерявших отца и мать и ставших “полными” сиротами. Когда в деревне Усят- ской Бийского уезда после кончины крестьянина П. Морозова осталось трое сирот, в том числе сын и две дочери, сельский “мир” решил “отписать” большую часть имущества умершего сыну. Но поскольку сын был еще малолетним, сход отдал его на воспитание бабушке Ф. Соловьевой, официально назначив 126 127 ее опекуншей мальчика. Однако через некоторое время стало выясняться, что муж бабушки начал разбазаривать “пожитки” сироты, поступившие опекунше на сохранение. Поэтому через два года сход вновь рассматривал судьбу сироты. “Мир” едино- душно лишил Ф. Соловьеву прав опеки и передал мальчика с “имуществом отцовским” под опеку другой семьи, отличавшейся “добронравием”. Протесты Ф. Соловьевой не имели успеха. Кан- целярия Колыванско-Воскресенского горного округа, в который территориально входила деревня, полностью согласилась с “при- говором” общинного “мира”. Подобная практика социальной защиты сирот получила высокую оценку известного западноевропейского исследователя русской сельской общины А. Ф. Гакстгаузена. В опубликованной в 1877 г. книге он писал: “Русское общинное устройство является одним из самых замечательнейших и интереснейших государ- ственных учреждений, какие только существуют в мире... чело- век может обеднеть — это не повредит его детям: они все-таки удерживают или вновь получают свой участок по общинному праву, не как наследники отца, а как члены общины; дети не наследуют в русской общине нищеты отца”. Если община оказывалась в экстремальной ситуации общего неурожая и голодного года, она принимала возможные в ее усло- виях меры по смягчению бедствия. За счет экономически силь- ных хозяйств “мир” создавал из их пожертвований известный хлебный фонд, с помощью которого община помогала выжить семьям беднейших хозяйств. Трудоспособные мужчины уходили на заработки в непораженные голодом районы с целью закупки хлеба. Близкие и дальние родственники старались поддержать друг друга. С началом весенних полевых работ “мир” выводил всех способных работать общинников в поле, чтобы заложить основу будущего урожая. Общими усилиями засевались поля самых слабых семей. § 2. Общественное призрение в сельской общине Составной частью общинного крестьянского быта являлось призрение престарелых, увечных и вообще неспособных содер- жать себя трудом. По российскому законодательству заботу о таких людях должны были брать на себя родственники. Если нуждавшиеся не имели родственников, то социальное призрение инвалидов, стариков и других немощных людей возлагалось на крестьянскую общину. Тем вдовам и старикам, которые в какой- то степени могли работать на земле, “мир” выделял бесплатно небольшие земельные участки, где можно было построить избу и вести приусадебное огородное хозяйство. Что касается увечных, дряхлых и других немощных людей, то крестьянское общество использовало различные формы их социального призрения. Широкое распространение получила такая форма социальной помощи, как поочередное кормление в домах сельских хозяев. Официальные сообщения с мест под- тверждали, что практически повсюду крестьянский “мир” часто использовал именно этот способ поддержки нуждавшихся. Так, в Минской губернии “первым правилом, которым руководство- валась деревня в подобного рода случаях, являлось поочередное кормление нуждающихся каждым отдельным домохозяином с временным принятием в дом на жительство”. Общины Вятской губернии на своих сельских сходах принимали постановления, чтобы каждый домохозяин кормил призреваемых в порядке очереди поденно или понедельно. В соответствии с “приговора- ми” деревенского “мира” в Казанской губернии нуждавшиеся получали содержание и пособия натурой от всего общества, кормясь у всех жителей селения по очереди. Как сообщалось из Тверской губернии, общинники предоставили убогим и пре- старелым приют с пропитанием в своих домах от одного дня до недели. Призреваемые переходили из двора в другой двор, пока таким образом ни обходили всю деревню и ни получали помощь от каждого домохозяина. Наряду с поочередным кормлением крестьянские общины практиковали такой способ призрения, как прием домохозяе- вами нуждавшихся на длительный срок с предоставлением им питания. В этом случае по решению сельского “мира” призре- ваемый отдавался домохозяину на полное содержание. Такая форма призрения использовалась на условиях либо известной 128 129 платы общиннику за содержание инвалида, которую домохозяин получал от крестьянского общества; либо освобождения кре- стьянского двора от уплаты мирских или даже всех натуральных повинностей. В других случаях за взятие немощного человека в свой дом на полное содержание хозяину крестьянского двора отводился дополнительный участок мирской земли или земель- ный надел неимущих. Среди форм крестьянского общественного призрения до- вольно быстро нашла применение выдача нуждавшимся хлебных пособий из общинных запасных магазинов. Такие пособия хлебом выделялись по “приговорам” сельских сходов. Они выдавались ежемесячно или в какие-либо другие сроки и устанавливались в различных размерах. В условиях натурального крестьянского хозяйства сельские общины по понятным причинам в редких случаях использовали денежную форму социального пособия. Практическая денежная помощь престарелым или убогим практиковалась лишь в отдель- ных губерниях и выдавалась в самых незначительных размерах. Известно, что в конце 90-х гг. крестьянские общины Саратовской губернии выдавали призреваемым 2 руб. в месяцев, Пензенской — 1,5 руб., Калужской — 1 руб. в месяц. Сельские общества других губерний устанавливали годичные размеры денежных пособий. В частности, по “приговорам” крестьянских “миров” в Минской губернии нуждавшимся выдавалось по 10 руб. в год, в Тамбовской губернии в разных общинах от 5 до 20 руб. в год. Характеризуя различные формы социальной помощи в крестьянской среде, нельзя не отметить, что самой распростра- ненной из них являлась подача милостыни. Причинами подобного явления были нежелание или неспособность многих сельских общин превратить дело общественного призрения в организован- ную и постоянно действующую систему, отказ части крестьян регулярно изымать из семейного бюджета определенную долю средств на содержание калек, стариков и других немощных людей, распространенное среди нуждавшихся настроение не связываться с официальными инстанциями по поводу хода- тайств о призрении, наконец, многовековая традиция нищен- ства. По свидетельству ряда губернских по крестьянским делам присутствий, большинство занимавшихся попрошайничеством находили более для себя удобным добывать пропитание посред- ством нищенства, нежели обращаться к обществу с просьбой об их призрении. При этом прошение милостыни инвалидами, престарелыми, больными, сиротами падало на благоприятную почву древней народной традиции милосердия к ближнему, со- страдания к чужой беде. Официальные губернские органы отмечали, что подача милостыни как форма социальной помощи является частью нравственной культуры народа, одной из устойчивых гумани- стических норм его поведения, проявлением его сочувствия к физическим и умственным недостаткам человека, его тяжелому материальному положению. Самарское губернское совещание по вопросам общественного призрения, например, сделало обосно- ванное заключение: “Народ не считает нищенство за позорное занятие, и не дать просящему кусок хлеба считается тяжким грехом. Не будь этого веками освященного взгляда народа на обязательность помощи, в тяжелый 1891–1892 гг. сотни и тысячи народа умерли бы голодной смертью. Члены совещания были очевидцами таких явлений, что в избу большой семьи, доедавшей свой последний каравай испеченного с мякиной и лебедой хлеба, с утра до ночи входили нищие односельцы, и ни одного из них не отпускали, не отрезав ему куска хлеба”. Все эти, вместе взятые, причины обусловили и то положение, что подача милостыни убогим, дряхлым, больным или обедневшим стала наиболее рас- пространенной формой социальной помощи в деревне. В общественном призрении на селе не получила необходи- мого распространения организация специальных заведений, в том числе богаделен и домов призрения. По материалам иссле- дователя общественного призрения в деревне В. Дерюжинсного, в Вятской губернии насчитывалось 17 богаделен, в Смоленс- кой — 9, в Нижегородской — 2, Харьковской — 2, Костромс- кой — 1 богадельня. Как правило, богадельни располагают незна- чительным количеством мест и способны принять на попечение от 4 до 32 человек. 130 131 Подобное положение губернские общественные органы объ- ясняли тем, что крестьяне, нуждавшиеся в общественном при- зрении, неохотно шли в богадельни и дома призрения и предпо- читали получать денежное пособие от волости или сельского об- щества. Имело место немало случаев, когда только что построен- ные и оборудованные богадельни, оставались без призреваемых, хотя в близлежащих волостях было много совершенно дряхлых и бедных стариков и старух. Распространенным явлением было номинальное существование богадельни, заключавшееся в том, что призреваемые получали за счет процентов с богадельного капитала известное ежемесячное пособие и использовали его для проживания у родственников или у частных лиц, уплачивая хозяевам за постой. Организаторы общественного призрения у крестьян связывали подобное положение с нежеланием нуж- давшихся коренным образом изменять привычный образ жизни и платить за бытовую благоустроенность ценой “свободы”, как они ее понимали. Однако истина, видимо, заключалась в том, что правильная постановка общественного призрения, связанная со строительством, полным оборудованием и содержанием про- фессионального обслуживающего персонала богаделен и домов призрения, была в финансовом и других отношениях не по силам крестьянским общинам. Поэтому не случайно губернские сове- щания ставили вопрос о распространении в сельской местности учреждений государственной системы призрения. В большей степени в крестьянской среде привилась такая форма социальной помощи, как организация детских яслей- приютов. В 1899–1902 гг. усилиями и на средства Попечительства о домах трудолюбия, Ведомства императрицы Марии, земских органов самоуправления были созданы десятки яслей-приютов для крестьянских детей. Наиболее широкая сеть этих заведений действовала в Петербургской, Казанской, Воронежской, Кур- ской, Пензенской, Симбирской, Пермской, Вятской, Вологодской, Рязанской, Костромской, Новгородской и других губерниях. Благодаря благотворительным обществам и земским органам с помощью земских врачей, фельдшеров, учителей и других представителей сельской интеллигенции многие ясли-приюты были превращены в образцовые пункты попечения о детях и наглядно продемонстрировали крестьянам их необходимость, особенно во время летних полевых работ. Деятельность этих яслей-приютов способствовала преодо- лению первоначального известного недоверия, которое про- являли крестьяне к до сих пор невиданным ими учреждениям. Однако уже через два-три года они на собственном опыте ощу- тили полезность яслей-приютов, которые не только делали их спокойными за питание и здоровье детей, но и давали заниматься сельскохозяйственными работами во время страды. На этом основании уже сами крестьянские общины посте- пенно стали приходить к заключению о необходимости создания яслей-приютов и их содержания за счет сельского общества. В 1900 г. сельский сход села Новодевичьего Симбирской гу- бернии принял решение открыть ясли-приюты и отчислять на их содержание по 10 копеек с ревизской души. По приговору крестьянского “мира” села Камчуги Вологодской губернии из капитала сельского общества было отпущено 100 руб. на орга- низацию яслей-приютов. Многие деревенские общины брали на себя снабжение яслей-приютов молоком, картофелем и другими продуктами, а также бельем, посудой, топливом. Постановле- ния об открытии ясель-приютов были приняты целым рядом крестьянских обществ Московской, Вологодской, Смоленской, Подольской, Гродненской, Симбирской и других губерний. Традиция социальной помощи в крестьянской среде ярко проявляла себя в годину бедствий или в экстремальной ситуа- ции военного времени. В годы Первой мировой войны сельский “мир” брал под опеку семьи, основные работники которых были мобилизованы в армию. Особое попечительское внимание кре- стьянское общество уделяло семьям, оставшимся без кормильцев по причине их гибели на фронте. По “приговору” “мира” вдовьим семьям производили вспашку земельных наделов, выделяли семена на посев, помогали убрать урожай. На зимний период для семей военнослужащих и тем более погибших на войне кре- стьяне организовали заготовку дров, подвозку сена и соломы к подворью. 132 133 С начала войны крестьянские общества неоднократно про- водили денежные сборы в порядке пожертвований для оказа- ния помощи семьям солдаток и вдов. Деньги выделялись таким семьям на покупку семян, инвентаря, одежды и др. В частности, вместе с Приходским попечительским советом сельские общины Царскосельского уезда Петербургской губернии собрали для распределения между семьями военнослужащих осенью 1914 г. свыше 25 тыс. рублей. Крестьянские общества Лисинского уезда из собранных денежных пожертвований израсходовали 400 ру- блей на покупку семенного овса для бесплатной раздачи семьям военнослужащих. В летний период 1915 г. сельские общины приняли активное участие в кампании массового устройства в деревнях детских яслей на время полевых работ. Эта кампания преследовала цель создать условия семьям военнослужащих с малолетними детьми для своевременной заготовки сена и уборки урожая. Усилиями крестьянских обществ в волостях были открыты сотни детских яслей-приютов. Наряду с этим по решению сельских сходов создавались общественные сиротские дома-приюты для детей погибших военнослужащих, часть сирот определялась в ремесленные училища. В этом крестьянские общества опирались на помощь благотворительных обществ, земских органов самоуправления и государства. Работа сельских общин в этом направлении значительно облегчалась тем, что только в 1914 г. государственными ведомствами было открыто 228 новых приютов, где дети получали основы общей грамоты, а также сельскохозяйственное или ремесленное обучение. В те- чение 1916 г. государством было создано 119 приютов в сельской местности. Приюты имели сельскохозяйственный профиль обу- чения и принимали воспитанников-сирот по направлениям зем- ских органов, волостных правлений и крестьянских обществ. Итак, крестьянская община в России накопила известный разнообразный опыт общественного призрения и социальной по- мощи, который значительно обогатился во второй половине XIX в., после отмены крепостного права, когда “сельское общество” вместе со своими выборными органами стало низшим звеном административного управления в деревне. В силу индивидуального хозяйствования на своих земель- ных наделах, подворного расселения, специфики крестьянского быта, старинных традиций соборности, многовековой прак- тики решения всех вопросов “миром” в крестьянской среде утвердились соответствующие ее жизненному укладу формы социальной помощи нуждавшимся. В общественных взаимоот- ношениях среди крестьян получили распространение помощь оказавшимся в наиболее тяжелом положении семьям хлебом и другими продуктами сельского хозяйства, из запасных фондов “общества”, поочередное содержание престарелых, убогих и сирот в крестьянских дворах; добровольная подача милостыни; проведение сева и уборки урожая на полях заболевших селян или семей, оставшихся без кормильца; постройка “миром” домов или изб односельчанам-погорельцам; выделение денежных ссуд от “общества” маломощным хозяйствам с целью их подъема; общинное или родственное призрение инвалидов и немощных людей; отдача престарелых одиноких сельчан на содержание в крестьянские семьи за выделение общиной дополнительного участка земли; освобождение экономически слабых хозяйств от налоговых платежей и других государственных повинностей; устройство малых богаделен за счет крестьянского общества; от- крытие яслей-приютов в помощь многодетным семьям, участие вместе с земствами в создании сиротских домов и др. Положительно оценивая многие элементы практики соци- альной помощи и общественного призрения среди крестьянства, нельзя не обратить внимания на то, что в связи с технический отсталостью сельскохозяйственной отрасли в России, острым де- фицитом финансовых средств у большинства крестьян, недоста- точным материальным вкладом государства в дело преодоления социальных болезней на селе, низким уровнем общей культуры крестьянства общественное призрение в деревне страдало огра- ниченностью, осуществлялось главным образом в традиционных архаичных формах, медленно и с большим трудом воспринимало новые способы социальной поддержки нуждавшихся и поэтому не смогло решить такие сложные проблемы, как профессиональ- ное нищенство, детская безнадзорность и пр. 134 135 Вопросы для самоконтроля 1. На каких нравственных началах строилась практика общественного призрения в крестьянской общине? 2. Какие тенденции взаимопомощи сложились в крестьян- ской среде? 3. Расскажите об основных формах общественного призре- ния в сельской общине. Литература 1. Бржеский Н. Общинный быт и хозяйственная необеспе- ченность крестьян. СПб., 1899. 2. Дерюжинский В. Ф. Общественное призрение у крестьян. СПб.,1899. 3. Зырянов П. Н. Крестьянская община Европейской России. 1907–1914. М., 1992. 4. Крестьянская община в Сибири ХVII — начала XX вв. Новосибирск, 1977. 5. Менталитет и аграрное развитие России (ХIХ — ХХ вв.). М., 1996. 6. Прыжов И. Г. Очерки. Статьи. Письма. М.; Л., 1934. 7. Риттих А. А. Зависимость крестьян от общины и мира. СПб., 1903. 8. Сборник материалов для изучения сельской поземельной общины. СПб., 1880. 9. Фирсов М. Ф. Социальная работа в России: теория, исто- рия, общественная практика. М., 1996. |