Янчук_Введение_в_СП_2005. Учебное пособие для вузов. Мн. Асар, 2005. 800 с. Isbn 5736701460
 Скачать 9.82 Mb.
|
|
Влияние норм. Нормы обладают столь мощным влиянием, что часто вынуждают подчиняться им и лиц, исходно не согласных с ними. Показательной иллюстрацией такого рода влияния являются знамениты эксперименты Аша с подставной группой, провоци- рующей человека на подчинение решениям, противоречащим исходным. Не останавлива- ясь на подробном описании этих экспериментов, которое представлено в литературе (см., например, Майерс, 1997; Хьюстон, 2004; и др.), отмечу лишь очевидность необычайной силы влияния авторитетного большинства в еще большей степени показанного в извест- ных экспериментах С. Милгрэма и Д. Зимбардо (там же), вызвавших бурную дискуссию в научном сообществе по проблеме этики психологического исследования. Более фундаментальным является вопрос почему мы действуем, мыслим в соответ- ствии с существующими социальными нормами? Как отмечает Форсайт (1999), анализ нормативного влияния вновь приводит к личностным и межличностным факторам, высту- пающим в качестве основного источника. На межличностном уровне люди предпочитают действовать в соответствии с принятыми нормами в силу многообразия возможных нега- тивных последствий, связанных с неподчинением им. В межличностных отношениях ли- ца, отклоняющиеся от норм, испытывают разнообразные формы давления со стороны со- циального окружения. Отклонение от соблюдения гражданских норм сопровождается на- поминанием о чувстве гражданской ответственности и необходимости изменения поведе- ния в сторону социально одобряемого. Правопослушное поведение поддерживается целой системой институтов, а отклонение от правовых норм сопровождается соответствующими санкциями вплоть до ограничения свободы. Люди, отклоняющиеся от групповых норм, испытывают антипатию со стороны окружающих, занимают более низкий социальный статус, постоянное давление на подчинение, а в крайних случаях исключаются из группы. Избирающим альтернативные способы поведения постоянно напоминается о необходимо- сти соблюдения норм и т.п. Нормативное влияние обладает и личностной компонентой. Нормы являются не только внешними ограничениями, но и интернализованными самоограничениями, направ- ленными на подчинение принятым стандартам поведения. Интернализация норм и пре- вращение их в личностные стандарты сопровождается испытыванием чувства долга и от- ветственности. Именно превращение норм во внутриличностные стандарты и приводит к возникновению внутриличностных конфликтов в ситуациях возможности проявления по- ведения, противоречащего нормам. Примером такого рода внутриличностного конфликта является ощущение неловкости в случае появления в общественном транспорте старшего по возрасту и необходимости уступить ему место. Социализированная норма уважитель- ного отношения к старшим, пересекаясь с собственными интересами, может спровоциро- вать включение механизмов психологической защиты направленных на нахождение «ре- сурсов самооправдания» неподчинения принятым стандартам поведения в подобного рода ситуациях. К числу такого рода самооправданий могут быть отнесены дискредитация объ- екта приложения нормы, нахождения «более достойных» для проявления нормативного поведения и т.д. Целая серия исследований, связанных с последствиями противонормативных дейст- вий была предпринята С. Милгрэмом (Milgram, 1992). В частности им изучалась реакция Нормативное поведение в малой группе 567 очереди на попытки проникновения в метро без очереди. Очередь выступала в качестве субъекта поддержки нормативного поведения. Причем чем больше людей в ней находи- лось тем более активное воздействие на отклоняющихся от норм применялось. Эти воз- действия варьировались от простых призывов к совести до физического воздействия на нарушителей. Такого рода «реальные эксперименты» мы наблюдаем практически каждо- дневно, сталкиваясь с попытками отклонения от принятых стандартов поведения. Они же демонстрируют и возможные вариации в реакции, определяющиеся в том числе и лично- стными качествами поддерживающих и нарушающих нормы. Милгрэмом были выявлены и особенности переживаний самих нарушителей норм, свидетельствующие о росте эмо- ционального напряжения, внутреннего беспокойства в отношении возможных последст- вий и т.д. Таким образом, нормы являются не просто внешними силами, требующими опре- деленного рода действий. Скорее они являются основополагающими компонентами соци- альной структуры, связывающей отдельных членов общества в социальный порядок. ино- гда индивиды подчиняются нормам во имя избегания возможных негативных последствий со стороны окружающих. Но в большинстве случаев нормативное поведение находится в соответствии с личностными предпочтениями, представлениями и ценностями. Как под- черкивает Форсайт «нормы существуют независимо от отдельных индивидов, но незави- симо от этого нормы создаются индивидами для придания упорядоченности их социаль- ным контактам» (Manstead, Hewstone, 1999, c. 417). Такого рода упорядочение является необходимым элементом взаиморегулирования поведения, его координации и, наконец, прогнозируемости развития событий. Предсказуемость поведения в соответствии с приня- тыми стандартами освобождает нас от необходимости постоянной готовности к непредви- денному развитию событий. Общество всегда заинтересовано в поддержке стандартов по- ведения, предпринимая санкции по отношению к отклоняющемуся поведению. Последствия отклонения от групповых норм. Исследования последствий откло- нения от групповых норм столь же многообразны как и исследования их актуализации и формирования описанные ранее. К числу классических здесь относятся эксперименты Шахтера (Schachter, 1951), характеризующиеся весьма оригинальным методическим ис- полнением и заслуживающие хотя бы краткого описания. Были созданы четыре типа сту- денческих групп (автор называет их «клубами»), периодически собиравшихся для обсуж- дения интересовавших их вопросов (члены одной из групп интересовались юриспруден- цией, другой – редакторским делом, третьей – театром и кино, четвертой – техническими проблемами) и отличавшихся друг от друга уровнем сплоченности и степенью значимости для членов каждой из них предназначавшейся к обсуждению в эксперименте темы (она касалась истории судебного дела несовершеннолетнего преступника). Группы состояли из 5 – 7 человек, каждый из которых знакомился с историей этого правонарушителя и опре- делял посредством 7-балльной шкалы, что с ним следует сделать. Затем их мнения зачиты- вались группе. Одновременно свои суждения по упомянутому вопросу высказывали три дополнительно вводившихся в эксперимент участника – «сообщники» экспериментатора. Один из них сразу же соглашался с неким усредненным мнением группы (своего рода «нормой») и поддерживал его входе последующей . дискуссии, а два других занимали про- тивоположную ему позицию. Однако в процессе дискуссии один из «сообщников» при- нимал влияние группы и менял свое мнение, а другой упорствовал в своем решении до Социально-психологические характеристики малой группы 568 конца дискуссии. В результате было четко установлено, что первоначально все обращения в группе направлялись в сторону отклонявшихся с целью побудить их отказаться от пер- воначальной точки зрения. После того как один из них соглашался с группой, адресовав- шиеся ему коммуникативные потоки ослабевали. Что же касается «сообщника», не согла- шавшегося с большинством, то после сильного давления на него со стороны группы об- щение с ним прекращалось: группа как бы отвергала его (об этом же свидетельствовали данные постэкспериментального опроса испытуемых). Причем выявленные в эксперимен- те тенденции (давления и отвержения) возрастали в зависимости от степени сплоченности группы и релевантности обсуждавшейся темы. Помощь группе в достижении целей не возможна без нахождения компромисса ин- тересов такого рода компромиссы часто и выступают в качестве групповых норм или стандартов. Так как в целях группы представлены и интересы ее отдельных членов, то их участие в поддержании групповых норм является вполне обоснованным. Изложенное вполне согласуется и со второй функции – сохранении целостности группы. Собственно говоря и объединяются люди в группу для обретения дополнительных ресурсов решения значимых для них задач. Осознание того, что в группе эти задачи могут быть решены лучше и мотивирует стремление отдельных членов группы к сохранению ее целостности. Применительно к третьей из них речь идет о выработке своеобразной точки отсчета, с ко- торой человек мог бы соотнести свои мнения, суждения на предмет выяснения их валид- ности. Такой точкой отсчета и является так называемая «реальность» (или «социальная реальность»), представляющая собой некое групповое согласие (своеобразную групповую норму) по поводу тех или иных жизненных явлений, ситуаций и т.д. (Cartwright, Zanna, 1968). Подобная «реальность» позволяет личности избежать неопределенности как отно- сительно оценки принимаемых ею решений (Festinger, 1954), так и относительно интер- претации своего состояния (Schachter, 1959). Наконец, последняя из названных функций связана с достижением членами группы согласия по поводу отношений их группы с соци- альным окружением (другими группами, организацией и т. д.), что, как полагают исследо- ватели (Cartwright, Zanna, 1968), обеспечивает ее жизнеспособность и адаптацию в социу- ме, согласованность групповых действий. Реализация указанных выше функций во многом обусловлена развитием единооб- разия оценок, решений, поведенческих моделей членов группы, вызываемого в свою оче- редь процессами внутригруппового давления, и существует, по-видимому, немало ситуа- ций, в которых наличие такого единообразия является важным фактором эффективности группы. В этой связи Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская (2001, с. 144) ставят вполне ре- зонные вопросы – всегда ли полезно единообразие? Способствует ли оно зарождению творческого начала в группе, стимулирует ли динамику групповых процессов (ведь едино- образие – антагонист противоречий, этого «топлива» развития), привносит ли в жизнь группы элементы инновационности? Ответы на эти вопросы не столь просты как может показаться. С одной стороны, единообразие порождает определенность и прогнозируе- мость взаимоотношений, правда, лишая эти взаимоотношения стимулов для развития и углубления. Единообразие полезно как. условие сохранения и выживания группы, нахо- дящейся в выраженных экстремальных, сопряженных с угрозой ее нормальной жизнедея- тельности условиях, о чем, кстати сказать, свидетельствуют многочисленные эмпириче- ские данные, но является и фактором застоя и регресса, ведущим к развитию деструктив- Нормативное поведение в малой группе 569 ных процессов в относительно спокойных («нормальных») ситуациях группового функ- ционирования. Такого рода сочетание номотетики и идиографии в нормообразовании в привязке к имике и итике создает основания для понимания сложности процесса их взаи- модействия и взаимовлияния. Отдавая часть собственной свободы окружающим, человек приобретает определенность и защищенность, но отсутствие уникальности и развития приводит его же к деградации, а группу к распаду. Именно в этих ситуациях элементы творчества и разного рода инновации, ведущие к пересмотру не отвечающих требованиям времени групповых стандартов, могут стать отличительными признаками групповой жиз- ни. Собственно говоря именно эти аспекты проблемы были поставлены и исследованы Московичи в его работах по взаимоотношениям группового большинства и меньшинства. Как было показано выше, формирование групповых стандартов или норм, способ- ствующих достижению групповых целей и задач, сопровождается усилиями по поддержа- нию целостности группы. Наиболее близкой и изученной характеристикой целостности выступает групповая сплоченность к рассмотрению которой мы и приступаем Одной из самых отличительных особенностей групп друг от друга является группо- вая сплоченность. Обращаясь к опыту столкновения с различными группами в реальной жизни мы можем констатировать, что одни из них более сплочена, а другие менее, одни характеризуются взаимопомощью, взаимподдрежкой и т.п., а другие, по существу пред- ставляют, механическое объединение сосуществующих друг с другом индивидов. Вопрос о природе и особенностях групповой сплоченности имеет довольно продолжительную историю изучения хотя и содержит, как это отмечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская больше вопросов, чем ответов (2001, с. 143). М. Хогг и Г. Ваугхан (Hogg, Vaughan, 1995) рассматривают групповую сплочен- ность как наиболее основополагающее качество группы – способ «соединения вместе», образования самоорганизующегося единства, характеризующегося единообразием пове- дения, представлений и взаимоподдержкой друг друга. Групповая сплоченность является довольно вариативным качеством: некоторые группы боле сплочены чем другие а некото- рые более сплочены в определенных контекстах и временных промежутках и менее спло- чены в других. Группы с крайне низким уровнем сплоченности вообще трудно относить к группам поэтому понятие сплоченности выступает в качестве одной из основных характе- ристик группы как таковой – психологического процесса трансформации обособленных индивидов в социальную группу. Сплоченность, таким образом, является описательным понятием, используемым для рассмотрения группы как целого. Но оно также является и психологическим понятием, описывающим индивидуальные психологические процессы, лежащие в основании групповой сплоченности и психологии группового членства. В этом и заключается проблема – можно говорить о том, что группа является сплоченной, но нельзя говорить о том, что член группы является сплоченным. Официально исследования групповой сплоченности были начаты Фестингером, Шахтером и Беком (Festinger, Schachter, Back, 1950). Они исходили из предположения о том, что психологическое поле сил, порождаемое привлекательностью (аттрактивностью) группы и ее членов и степень, в которой группа способствует достижению индивидуаль- Групповая сплоченность Социально-психологические характеристики малой группы 570 ных целей влияет на индивида. Результирующая валентность этих сил и формирует спло- ченность, определяющую продолжительность группового членства и приверженность групповым стандартам. В силу того, что понятие «поле сил» сложнооперационализируемо (сложно разработать систему эмпирических индикаторов и средств их измерения) оно бы- ло быстро упрощено социальными психологами. В частности этими же исследователям сплоченность выявлялась на основании ответов опрашиваемых на вопросы типа: «каких трех людей вы рассматриваете как наиболее социальных?» (1950, с. 37). Большинство зарубежных исследователей согласны в том, что рассмотрение груп- повой сплоченности в аспекте привлекательности или аттрактивности группы или меж- личностной привлекательности обусловлено отношением к ней как суммативному целому, оставляемому отдельными членами и соответствующей операционализацией. Так как оп- ределить характеристики групповой сплоченности невозможно без обращения к оценкам членов группы, то и операционализация групповой сплоченности осуществляется посред- ством их измерения. В этой связи не удивительно, что, как отмечает Хогг, в исследованиях представлены факторы, повышающие межличностную аттракцию (сходство, сотрудниче- ство, межличностное принятие, разделяемая угроза и т.п.), увеличивающие групповую сплоченность и, соответственно, подчиняемость групповым стандартам, проявления сход- ства, развитую внутригрупповую коммуникацию, взаимозависимость и т.п. (Manstead, Hewstone, 1999, c. 263). В более общей модели социальной взаимосвязанности или межличностной взаимо- зависимости разработанной Хоггом (1992), обосновывается, что исходно обособленные индивиды объединяются для достижения разделяемых целей, достижение которых невоз- можно посредством индивидуальных усилий. Взаимная зависимость и кооперативное взаимодействие формируют взаимоудовлетворение, позитивное взаимоотношение, меж- личностную привлекательность и сплоченность. Различия же в исследовательских подхо- дах связаны только с перечнем компонентов, включаемых в данную модель. Особая линия исследований групповой сплоченности представлена в разработках отечественных исследователей, пытавшихся рассматривать ее на иных идеолого- методологических основаниях. В рамках этого подхода групповая сплоченность неодно- кратно являлась предметом достаточно развернутого рассмотрения в отечественной лите- ратуре как в плане анализа имеющихся здесь теоретических подходов, так и в смысле из- ложения результатов конкретных эмпирических исследований, включая детальное описа- ние конкретных методических средств (Г.М. Андреева, 1997; Р.Л. Кричевский, Е.М. Ду- бовская, 1991). Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская выделяют следующие основные подхо- ды к феномену групповой сплоченности: сплоченность как межличностная аттракция; сплоченность как результат мотивации группового членства; сплоченность как ценностно- ориентационное единство (1991, с. 105-114). Сплоченность как межличностная аттракция. Рассмотрение групповой спло- ченности в контексте аттракции нами было уже представлено выше. Здесь же есть смысл ознакомить читателя с теми переменными, которые были выявлены в многочисленных эмпирических исследованиях и описанных в работе А. и В.. Лотт (Lott, Lott, 1969): частота взаимодействия индивидов; кооперативный характер их взаимодействия; стиль руково- дства группой (преимущественно демократический); фрустрация и угроза течению груп- пового процесса (как следствие межгрупповых отношений); статусные и поведенческие Лидерство в малой группе 571 (личностные) характеристики членов группы; разнообразные проявления сходства между людьми (в установках, возрасте, профессии, этнического плана и т. д.); успех в выполне- нии группового задания и т.д. В числе следствий аттрактивно контекстуализированной групповой сплоченности, называются: агрессивное поведение в отношении несимпатично- го группе лица, более благоприятная оценка .членами группы ситуации межличностного взаимодействия, изменения в оценке других лиц (например, люди, к которым личность питает симпатию, нередко рассматриваются ею как «себе подобные») и во внутригруппо- вой коммуникации (в ряде случаев, хотя и далеко не всегда, симпатия позитивно коррели- рует с частотой коммуникации партнеров), рост конформного поведения, возможное воз- растание продуктивности группы (однако, в целом между сплоченностью и продуктивно- стью имеет место скорее криволинейная зависимость, о чем мы еще будем говорить ниже). Зарубежные исследователи, представляющие подходы с позиций теорий социаль- ной идентичности и самокатегоризации ставят более фундаментальный вопрос о целесо- образности и возможности сведения феномена групповой сплоченности к межличностной привлекательности и уместности ее отношения к групповым процессам вообще. В качест- ве возможного решения предлагается дифференциация личностной аттракции (действи- тельно межличностной аттракции, основывающейся на близких взаимоотношениях и ин- дивидуальных предпочтениях) и социальной аттракции ( межиндивидуальной симпатии, основанной на восприятии себя и других в понятиях групповой нормативности и прототи- пичности). Личностная аттракция практически не влияет на групповую сплоченность в то время как социальная аттракция является естественным ее компонентом. Как отмечает Хогг, социальная аттракция является лишь одним из многочисленных эффектов (этноцен- тризм, конформность, межгрупповая дифференциация, стереотипизация, внутригрупповая солидарность) процесса самокатегоризации, проясняемого в теории самокатегоризации (Manstead, Hewstone, 1995, c. 263). Этот анализ обладает двумя преимуществами по срав- нению с существующими моделями: 1) он не сводит групповую солидарность и сплоченность к межличностной ат- тракции и 2) он применим к малым интерактивным группам (единственный валидный ас- пект традиционных моделей) как к таким многогранным социальным катего- риям, как этнические группы или нации (люди чувствуют привлекательность друг у к другу на основе этнических или национальных норм) (там же, с. 264). Понятно, что аттрактивный аспект не является исчерпывающим существо пробле- мы групповой сплоченности. О многом она связана и с мотивационным аспектом, к рас- смотрению которого мы и приступаем. |