В ы с шее образование серия Учебники
 Скачать 23.54 Mb.
|
|
3.4. Закупничество Долговые обязательства даже малоимущего населения сами по себе невелик закупничеству. Но заем мог лежать в основе так называемого закупничества — особого договора в Киевской Руси. К нему вынуждались малоимущие люди, которые могли сделанный долг возместить только своей работой. Понимание купы как отношения, в основе которого лежало долговое обязательство, позволяет раскрыть смысл всех статей Русской Правды о закупах без особых затруднений и противоречий. Статья, которая непосредственно говорит о купе, может быть хорошо понята именно при этом значении купы «Аже господин переобидить закупа, а увидить (увередит) купу его или отарицю, то то ему все воротити, аза обиду платити ему 60 кун» (53 (59) Тр.). Вполне возможны случаи, когда господин, выдавший купу, мог ее «увередить» путем насильственного отобрания переданных денег или отобрания имущества, находившегося в распоряжении закупа. Но особенно ясно при этом значении купы можно понять смысл других статей о закупах. В частности, в первых статьях о закупах: «Аже закуп бежить от госпо- ды, то обель; идеть ли искать кун, а явлено ходить, или ко князю или к судиям бежить обиды деля своего господина, то протоне робять его, но дати ему правду (50 (56) Тр.) — делается понятной фраза «Идеть ли искать кун». Конечно, чтобы погасить свое долговое обязательство, закуп нуждался в кунах — деньгах. Очевидно, стала возникать практика превращать закупа в полного холопа в случае его ухода на поиски денег, и законодательство эту практику отвергло. Следующая статья «Паки ли приметь на немь кун, то опять ему воротити куны, что будеть принял, за обиду платити ему 3 гривны продажи (53 (60) Тр.). Выражение «паки ли приметь (господин) на немь кун» может быть понято только тогда, когда мы учтем, что господин мог, пользуясь зависимым положением закупа, вынудить от него вторичное погашение долгового обязательства. По этой статье господин должен был вернуть закупу взятую сумму. Толкование данной статьи имеет решающее значение при анализе вопроса о купе. Наконец, при указанном понимании купы раскрывается смысл статьи (53 (61) Тр.): «Продасть ли господин закупа обель, то наймиту (закупу), свобода во всех ку нах, а господину за обиду платити 12 гривен продаже — в случае продажи господином закупа в полное холопство закуп освобождался от долгового обязательства, и, кроме того, господин должен был уплатить 12 гривен штрафа- продажи. И так, анализ как тех статей, которые непосредственно говорят о купе, таки всего комплекса законодательства о закупах приводит к убеждению, что в основе купы и, следовательно, закупничества лежало долговое обязательство, для обеспечения погашения которого закуп должен был находиться в особых отношениях зависимости от своего господина и работать в его хозяйстве. Совокупность условий и предпосылок установления отношений закупничества в литературе обычно называется «самозакладом», хотя это понятие далеко неадекватно действительной сущности данного института. Долговое обязательство, лежащее в основе закупни чества, могло появиться 1) при займе 2) при получении вперед заработной платы 3) при отдаче отцом своего сына в кабалу за долг 4) как условие отпуска на волю полного холопа 5) при неуплате вознаграждения за правонарушения) при неуплате ранее сделанного долга, когда кредитор имел право продать должника в полное холопство) возможно, закупничество могло возникнуть и по займам безденежным». Несмотря на разнообразие условий, при которых за купничество могло возникнуть, основными наиболее типичным источником этого института был именно заем. Долговое обязательство превращалось в купу при определенных формальных моментах. Оно должно было быть оформлено, вероятно, путем объявления властям, при послухах, или фиксироваться в письменных документах. Возможны при этом были и особые церемонии. Только при этих формальных условиях простой должник мог быть превращен в закупа. 3.5. Договор поклажи О договоре поклажи говорится только водной статье Русской Правды «Аже кто поклажаи кладеть у кого любо, то ту послуха не[туть; но оже] начнеть болшим клепати, тому ити роте у кого то лежал товара только еси у мене положил, зане же ему в бологодел и хоронил товар того (43 (49) Тр.). Из-за слабости товарооборота в Киевском феодальном государстве не было нужды в лицах, которые бы сделали хранение чужого имущества или товара своим основным занятием, своей профессией. В этих условиях хранение чужих вещей могло быть только дружеской услугой за ее оказание не было принято платить особое вознаграждение. Как видно из текста приведенной статьи, договор поклажи не требовал совершения его перед по слухами. Но если лицо, которое отдало вещи на хранение, утверждало, что им было передано вещей больше, чем впоследствии получено, то принявшему вещи на хранение давалась возможность очистить себя посредством присяги (роты). Из текста этой статьи нет возможности установить условия заключения договора, права и обязанности лиц, заключивших этот договор. Договоры имущественного и личного найма Русская Правда и другие юридические памятники Киевского государства совершенно не упоминают об имущественном найме, нонет никакого сомнения в том, что такие договоры найма заключались в Киевской Руси и что предметами этих договоров были жилые и торговые помещения. Притом развитии внешней торговли, какое наблюдалось в Киевском государстве, купцы, производя торговые операции, несомненно нуждались во временном жилище, складских помещениях ив местах для торговли. Весьма мало материала имеется ив отношении договора личного найма. В ту эпоху, при существовавшей тогда системе эксплуатации, наемный труд не мог иметь существенного значения. Характерно, что даже не выработалось особого юридического термина для обозначения договора найма как было указано, термин «найм», употреблявшийся в этот период для обозначения собственно найма, применялся также ив смысле «лихзы», те. процентов. Древнейшая Правда говорит лишь оплате мостни- кам за ремонт моста и лекарю за лечение раны более поздние списки содержат упоминание оплате портному. Наконец, в Карамзинском списке имеется статья, дающая возможность установить размер вознаграждения за годовую работу женки с дщерью, а именно, по гривне на лето. Вот и все, что говорится о найме в Русской Правде. Статьи о работе ратая (пахаря) и пастуха могут также относиться к найму здесь идет речь о работе исполу, те. из части урожая («орание»),.или из части стада (приплода. Точно также и статья, говорящая о тиунстве: тиунами могли стать не только за денежную плату, ряд мог содержать и другие условия. Но, вероятно, работа по найму оплачивалась в основном все-таки деньгами — универсальным платежным средством. Б. Д. Греков установил интересный факт, когда при постройке храма Святого Георгия в Киеве нанятые люди отказывались идти на работу под тем предлогом, что боялись не получить заработную плату. И властям, организующим строительство, пришлось принять ряд мер привозить, деньги (куны), держать их на глазах рабочих, чтобы строительство могло пойти дальше (Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 158). 327 Показательно, что Русская Правда называла работу по найму сиротьей (о сиротьем вырядке»), те. применяла название, производное от слова сирота, которым позже стало называться феодальнозависимое население. Уже это говорило о том, что заключение договора найма ставило наемного работника в зависимое положение. Вероятно, заключение договора личного найма часто или даже как правило) предполагало выплату нанимателем задатка нанятому работнику. Расторжение договора найма было возможно, если наймит выплачивал удвоенную сумму полученного им задатка. Наймит, покинувший своего нанимателя (те. фактически расторгнувший договор) без возвращения удвоенной суммы задатка, превращался в холопа. О возможности расторжения договора найма со стороны нанимателя и об условиях такого расторжения Русская Правда и другие документы права не говорили. Но можно предположить на основании косвенных данных, что такое расторжение было возможно и при этом наниматель терял уплаченный им задаток 4. Семейное право. Заключение брака О браке и семье в IX -X вв. достаточно подробного ворит первоначальная летопись. Для того чтобы показать значение принятия христианства, летопись всячески подчеркивала, что языческие племена восточного славянства ж ивяху звериньским образом. И Радимичи, и Вятичи, и Север один обычай имяху: ж ивяху в лесех, якож е и) всякий зверь и бради не бываху в них, но игрищи межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская игрищ аи ту умыкаху жены собес нею же кто съвещаш еся; имяху же по две и потри жены (Лав рентьевская летопись, под 859 г. Таким образом, летописец свидетельствовал, что одним из способов установления брака у славян в дохристианский период являлось похищение невесты (умычка, умыкание). Уже в IX в, а особенно после принятия христианства, реальное похищение невесты стало заменяться обрядовым. Об этой замене говорилось в летописях. Так, летопись, сообщая о радимичах, вятичах и северянах, говорила, что они «умыкали» ту девушку, с которой кто съвещ аш еся», те. похищению (умычке) невесты предшествовал ее сговор с ее похитителем, а значит это было недействительное похищение, а обряд. Обрядовое похищение существовало и у древлян, о чем свидетельствует летопись Брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девиця» (Лаврентьевская летопись, под 859 г. При этом вода, о которой упоминается в летописи, также имела обрядовое значение. Одной из форм заключения брака была также покупка невест, что доказывается многими сохранившимися в течение долгого времени свадебными обрядами например, посылаемые в дом невесты сваты называли жениха купцом, а невесту товаром. Нов вв. также, как и похищение, покупка невесты стала носить обрядовый ха рактер. По сообщению летописи, форма брака у полян отличалась от других племен, она получила название приведения. Не хожаше зять по невесту, но привожаху вечера заутра приношаху по ней, что вдадуче» (Лаврентьевская летопись, под 859 г. По смыслу этого сообщения, родители сами приводили невесту в дом жениха. Фразу А заутра приношаху по ней, что вдадуче» исследователи толкуют по-разному. Одни считают, что на другой день жених должен был принести родителям плату за невесту а другие полагают, что на другой день родители невесты приносили в дом жениха ее приданое. Более вероятным представляется первое толкование, когда подвыражением что вдадуче» надо понимать так называемое вено, которое платилось за жену. И нужно согласиться с В. И. Сергеевичем, который отмечал, что вряд ли приданое должно было приноситься на другой день Состоя из движимос тей ежеминутно нужных, оно должно было сопровождать невесту и даже предшествовать ее появлению в доме будущего супруга. Уплата же вена на другое утро находит объяснение в том, что цена за невесту могла вноситься по осуществлению брака, а не прежде (Сергеевич ВИЛ ек ции и исследования. С. 475). Жены по браку, совершаемому приведением, назывались водимыми женами. Летописец, например, перечислял пять водимых жен князя Владимира. Таким образом, дохристианский брак заключался при посредстве разных языческих религиозных обрядов. Но ни прямого умыкания, ни прямой покупки, как общее правило, не существовало. После принятия христианства на Руси была введена церковная форма заключения брака и брак перешел введение Церкви. Как известно, русская православная церковь находилась в непосредственном подчинении константинопольской (византийской) церкви. Естественно, что византийское законодательство о браке было, конечно, известно высшему духовенству Киевского государства, которое назначалось, главным образом, из греков. Когда стали распространяться славянские переводы Эклоги, Прохиро- на и Номоканонов, то это законодательство сделалось известно не только русскому рядовому духовенству, но и всем грамотным людям. Поскольку вопросами брака в Византии занималась и светская (императорская) власть и издавала весьма важные законы, то и эти законы должны были в той или иной степени применяться на Руси. Усилиями светской и церковной властей византийское законодательство о браке и семье стало действующим источником русского брачного права. В основе брака христианской церкви лежали некоторые принципы римского брачного права, которые и были сохранены в кодексе Юстиниана. Так, византийскому церковному браку должен был предшествовать брачный сговор или обручение (sponsalia), заключавшееся в том, что стороны, желавшие вступить в брак, давали друг другу обещание действительно осуществить это наделе. По римскому праву, для укрепления сговора давался задаток (arraha). По кодексу Юстиниана, в случае неисполнения принятого сторонами брачного обязательства сторона, давшая задаток, его теряла, а сторона, принявшая задаток, обязана была уплатить в двойном размере (в зависимости оттого, какая сторона была виновна в неисполнении брачного сговора). Этот брачный сговор после принятия христианства стал сопровождаться некоторыми церковными обрядами, в частности молитвами приглашаемого духовенства. В конце концов, выработался особый чин обручения, утвержденный церковной властью и обязательный для духовенства. Церковь стала стечением времени придавать обручению особое значение. Так, по постановлению шестого вселенского собора, брак с обрученной другому невестой приравнивался к прелюбодеянию. А затем, по постановлению византийского императора Алексея Комнена (1084 г, обручения, сопровождавшиеся церковным благословением, были признаны равносильными браку и нерасторжимыми. Все эти правила об обручении должна была выполнять и православная церковь. Согласно установленному чину, обручение совершалось в церкви, сопровождалось пением и чтением особых молитв и обменом колец. Д ля заключения брака по нормам православного церковного права необходим был ряд условий. Среди этих условий прежде всего надо упомянуть об отсутствии близких степеней родства и свойства. Кроме кровного родства, учитывалось также так называемое духовное родство, возникающее при крещении — между кумом и кумой, между крестными крестницей, между крестной и крестником. Духовное родство было также препятствием к браку. Требовался также определенный возраст. Византийское законодательство устанавливало по-разному минимальный брачный возраст. По Эклоге, вступление в брак дозволялось мужчинам по достижений 15 лета женщинам 13 лет по Прохирону — в 14 и 12 лет. Минимальный возраст для обручения был 7 лет. Но поскольку обручение стало приравниваться к браку, то, по постановлению императора Льва Философа, для обручения требовалось уже достижение брачного возраста, Для признания брака действительным, по византийскому законодательству, было необходимо согласие самих брачущихся и согласие их родителей на брак. Основным моментом в заключении церковного брака был особый церковный обряд, совершавшийся в церкви по особому установленному высшей церковной властью порядку и называвшийся венчанием (на брачущихся возлагались венцы). Русское духовенство принимало, конечно, все меры к тому, чтобы применить на практике византийское законодательство о браке, но имеющиеся в нашем распоряжении данные, даже относящиеся к более позднему времени, говорят о том, что русская практика далеко не находилась в соответствии с ним. Многочисленные поучения духовенства показывают, что церкви приходилось весьма много ипритом настойчиво бороться за внедрение церковного брака на Руси. Церковный брак долгое время применялся только в среде знати, а широкие массы населения продолжали совершать браки по языческим обычаями обрядам. Прежде всего, трудно предполагать, что на Руси строго применялись правила византийской церкви об обручении. Поскольку церкви пришлось вести весьма настойчивую и продолжительную борьбу с остатками языческого брака, в частности с двоеженством, то такой специфически византийский институт едва ли мог привиться за два века. Естественно предполагать, что к обручению прибегали, главным образом, в боярской среде ив среде городского патрициата. Что же касается крестьянской массы, то здесь едва ли обручение было признаваемо необходимым. Вероятно, здесь господствовали разные языческие или полу- языческие предбрачные обряды. Имеющиеся в нашем распоряжении данные говорят, что и условия, необходимые для вступления в брак, не всегда соблюдались. Браки нередко совершались в более близких степенях родства, нежели это было установлено по византийскому законодательству. Браки могли совершаться, когда брачущиеся не достигали установленного возраста. Так, князья иногда женили своих сыновей влета дочерей влет. Согласие со стороны брачующихся также не признавалось обязательным. Одно из постановлений Устава Ярослава очень хорошо определяет практику на этот счет «Аже девка не всхощет замужь, а отец и мати силою дадуть, а что отворить над собою, отец и мати епископу в вине (Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия. Вып. I С. 220). Следовательно, брак совершался и признавался действительным, хотя не было согласия со стороны невесты. Признание брака недействительными развод Вопрос о прекращении брака в дохристианский период не поддается однозначной интерпретации. С одной стороны, источники позволяют установить, что он мог расторгаться как по односторонней воле мужа, таки по обоюдному согласию супругов. В тоже время как свидетельство нерасторжимости брака существовало правило, что жены должны были кончать самоубийством и следовать за умершими супругами в загробную жизнь. С принятием христианства более определенно установились нормы признания брака недействительными правила развода. Дела о признании брака недействительными дела о разводе подлежали юрисдикции церковного суда. Об этом говорится в церковном Уставе князя Владимира В племени или в сватовстве поимутся». То, что дела о расторжении брака находились введении церкви, подтверждает Уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича (1150 г, где юрисдикции епископского суда подлежали случаи «аще кто поиметься через закон, те. станет решать брачные вопросы вопреки церковным правилам. По византийскому законодательству брак, заключенный в более раннем, чем это было установлено, возрасте или в близких степенях родства и свойства, без согласия брачущихся или их родителей, признавался недействительными расторгался церковными властями. Наряду с признанием брака недействительным византийская церковь в отличие от римско-католической церкви знала и развод. Вначале церковь должна была считаться с постановлениями римского права о разводе. Как известно, римское право допускало развод как по обоюдному соглашению супругов, таки по односторонней воле одного из них. Развод не был предметом судебного разбирательства. Когда в римском обществе обнаружилась тенденция, направленная против разводов без достаточных причин, то и тогда не было сделано попыток ограничить развод определенными поводами. Были установлены в законе только некоторые невыгодные последствия для того из супругов, который давал повод к разводу, и взимался штраф в случаях, если развод происходил без достаточных оснований. Однако церковь стала проводить идеи о нерасторжимости брака. Эти идеи в той или другой степени получили свое отражение в законодательстве Юстиниана. Он ограничил развод по взаимному согласию супругов, признав развод возможным только в том случае, когда супруги желали вступить в монашество. Но реакция римского общества против мероприятий, направленных на ограничение свободы разводов, была настолько велика, что преемник Юстиниана император Юстин был вынужден отменить эти его постановления. Взгляды церкви о нерасторжимости брака получили отражение только в законодательстве иконоборцев. Эклога, которая является основным памятником законодательства иконоборцев, знает развод только в следующих четырех случаях 1) при нарушении супружеской верности 2) при неспособности к брачному сожительству со стороны супруга, установленную после трех лет супружеской жизни) если супруги умышляли (те. покушались) на жизнь друг друга 4) при заболевании проказой мужа. Как видно, Эклога не знала развода по взаимному соглашению. П рохирон, в котором проявилась реакция против мероприятий иконоборцев, расширял поводы к разводу. Он, кроме первых трех поводов к разводу, перечисленных в Эклоге, указывает еще следующие поводы 1) безвестное отсутствие супруга в течение пяти лет 2) вступление обоих супругов в монашество 3) если жена, узнав о чьем- либо злоумышлении на царство, не сказала об этом мужу 4) если жена без разрешения мужа пировала с посторонними мужчинами или мылась сними в бане 5) если она без разрешения мужа проспала ночь вне дома и не у своих родителей 6) если посещала без позволения мужа конские ристалища и театры. Прохирон специально указывал на основания, по которым жена могла просить развода 1) если муж зло умыш лял против государства или, зная о злоумышлении других, не донес об этом 2) если муж торговал честью жены 3) если он не мог доказать возбужденного им обвинения жены в прелюбодеянии) если у мужа существовала явная связь с посторонней женщиной. Ряд поводов к разводу, перечисляемых в Прохироне, на Русине мог найти применения. Устав Ярослава о некоторых из этих поводов вообще умалчивал. Так, в Уставе умалчивалось о неспособности мужа к брачному сожительству, оп ро казе, о злоумышлении мужа против государства, о торговле мужем честью жены, о ложном доносе на жену в прелюбодеянии, о содержании мужем в своем доме сожительницы. Не упоминалось также о тех поводах, которые давали право жене просить развода С другой стороны, русская церковная практика знала такие поводы к разводу, которые небыли знакомы византийскому законодательству, О таком, например, поводе говорит Устав Ярослава «Аще ведеть ж она мужа своего покрасти клеть, или товар, или сама покрадеть, да иным подасть, или иметь ведати, што хотять церковь покрасти, а она мужу своему не скажеть: разлучити». Из церковного Устава Ярослава также видно, что мужья нередко расторгали брак по причине болезней своих жен, например, слепоты. На практике правила о разводе не соблюдались. Несомненно, церкви пришлось выдержать весьма сильную борьбу с тенденцией прекращать брак по одностороннему желанию мужа. Недаром выработался особый термин для такого одностороннего прекращения брака — «роспуст». Что к борьбе с роспустом церковь относилась весьма серьезно, доказывается тем, что перечень тех дел, которые подлежали ведению церкви, начинался именно с роспуста («роспуст, смильное, заставанье пошибанье» и т. д. Личные и имущественные отношения супругов Личные отношения супругов в IX -X вв. характеризовались следующими чертами. До принятия христианства жена находилась под полной властью мужа. Об этом свидетельствовали многие обряды, которые сохранялись еще на протяжении многих веков. Наиболее показательным из этих обрядов был обряд разувания женой мужа. Что этот обряд был известен на Руси в X в, видно из рассказов летописи о том, что дочь полоцкого князя Рог неда не захотела выйти замуж за Владимира Святославовича (сына Святослава от ключницы княгини Ольги, те. рабыни Малуши), так как она считала оскорбительным для себя «разути рабынича». П атриархальная власть мужа над женой проявлялась в его праве наказания жены. Об этом также говорят многие обряды. Например, известно, что в некоторых местностях отец после венчания ударял слегка свою дочь плетью по спине три раза и затем передавал плеть новобрачному, который делал тоже Имеются исчерпывающие данные о том, что муж имел право убить жену в случае ее измены. Что касается имущественных отношений супругов, то хотя до нас и не дошли источники, которые говорили бы прямо об этих отношениях, но можно думать, что поскольку жена находилась под властью мужа, то ему одному принадлежало право владения, пользования и распоряжения даже и тем имуществом, которое приносилось женой в качестве приданого. После того как стал постепенно распространяться среди массы населения Киевского государства церковный брак, положение жены, несомненно, стало несколько улучшаться. Во взаимных отношениях супругов стали проявляться и некоторые элементы равенства. Достаточно указать, что сохранение супружеской верности сделалось формально обязательным как для жены, таки для мужа. Но фактическое положение супругов в Киевской Руси X I- XII вв. очень хорошо проясняет вскрывание Владимира Мономаха, который давал следующий совет в своем поучении детям Жену свою любите, ноне дайте ей над собою власти». В Киевской Руси, как правило, положение жены по- прежнему определялось положением мужа. Хотя имелись исключения из этого правила свободный человек, женившийся на рабе, не только не давал ей свободы, но и сам становился холопом ее господина (А второе холопьство поиметь робу без ряду, поимети лис рядом, то како ся будет рядил, на том же стоить — 99 (110) Тр.). Это тяжелое последствие женитьбы на холопке могло быть предотвращено путем предварительного соглашения ряда) с господином рабыни можно было выговорить свободу как для женившегося на рабе, таки для самой рабыни. В сфере имущественных отношений супругов в рассматриваемый период происходила борьба двух начал одно начало было характерно для семейных отношений в варварском, дофеодальном государстве, когда только мужу принадлежало право владения, пользования и распоряжения не только своим имуществом, но и имуществом, которое жена приносила, вступая в брак другое же начало, которое стало проводиться византийским духовенством, расширяло имущественные права жены. Это расширение в конце концов сделало принципиально возможным спор между мужем и женою об имуществе («прю между мужем и женою о животе, который подлежал, согласно Уставу князя Владимира, церковной юрисдикции. Решая имущественные споры между мужем и женой, церковь в основном должна была следовать византийскому законодательству и византийской церковной практике. Одним из существенных аспектов имущественных отношений в браке был вопрос о приданом. Согласно Русской Правде, русское право X I-X II вв. знало институт приданого, хотя этот основной юридический памятник не отразил этого термина. В статье говорится «Аже будеть сестра в дому, то той задниця не имати, но отдадять юза мужь братия, како си могуть» (85 (95) Тр.). Другая статья Русской Правды говорит о том, что имущество, приносимое женой, сохранялось за ней и вовремя брака. После ее смерти это имущество шло ее наследникам, даже ив том случае, если ее муж вторично женился и дал второй жене часть из него «Будуть ли дети, то что первое жены, то то возмуть дети матере своея; любо си на женоу будеть възлож ил, оба че матери своей возмуть» (84 (94) Тр.). У нас нет данных для исчерпывающего ответа на вопрос о том, кто имел право распоряжаться имуществом жены, приносимым ею при заключении брака. КА. Не- волин считал, что принцип раздельности имуществ существовали в период Киевского государства, т.к . этот принцип вообще является одной из характерных черт русского семейного права. При этом он ссылался на то, что памятники, относящиеся к Киевскому периоду, не содержат никаких ограничений относительно права жены распоряжаться своим имуществом. Но, нужно заметить, что молчание источников не дает основания делать такие далеко идущие выводы об имущественных отношениях супругов в Киевской Руси. В. И. Сергеевич, стремясь доказать, что византийская доктрина об имущественных правах супругов стала утверждаться в Киевской Руси, считал основным источ- шгАтлй чгъ данному вопросу постановление Эклоги Та- коже и мужеви, во ино совокупление приходящу, ничто же от первыя ему жены прията. Аще ли суть без возраста дети, тех вещи хранить ему, дондеже совершени будут. Аще ли сии совершени будут, подати им оттоле уже матери их совершенныя вещи. Но статья Русской Правды гласила «Аже будуть в дому дети мали, а не дж и ся удуть сами собою печаловати, а мати им поидеть за мужь, то кто им ближии будеть, тому же дати на русе и с добыт ком и с домомь, донеле не возмогуть; а товар дати перед людми; а что срезить товаромь тем ли пригостить, то то ему собе, а истыи товар воротить им, а прикуп ему собе, зане кормили печаловался ими яж е от челяди плодили от кота, то то все поимати лицемь; что ли будеть росте- рял, то то все ему платити детем тем аче же и отчим прииметь дети с задницею, то тако же есть ряд (89 (99) Тр.). Нетрудно видеть, что формулировка статей Русской Правды сильно отличалась от постановления Эклоги. Во всяком случае прямым источником данной статьи Русской Правды Эклога быть не могла. Статья Русской Правды могла быть сформулирована совершенно самостоятельно, как только стало получать распространение на Руси учение о приданом. Она явилась выводом из этого учения. Такж е нет исчерпывающих данных для решения вопроса об ответственности жены за мужа. КА. Неволин, основываясь на своей общей концепции об имущественных отношениях между супругами в данный период, полагал, что жена не отвечала за вину и долги своего мужа. При этом он ссылался на статьи Русской Правды «Аже холоп крадеть кого-любо, то господину выкупати и любо выдати и, с кемь будеть крала жене и детем не надобе; и оже будуть с ним крали и хоронили, то всех выдати» (110 (121) Тр.). Как он считал, из этой статьи следует, что невиновная жена и детине выдавались вместе с мужем. Однако взгляд Неволина не был принят в литературе. По мнению В. И. Сергеевича, данная статья имела ввиду холопов, а несвободных людей выдача вместе с мужем невиновной жены и детей только увеличила бы убытки господина, невиновного в преступлении своего раба. Следовательно, считал В. И. Сергеевич, эта статья имела целью оградить права господина от лишних убытков, а потому в ней скорее есть основание видеть подтверждение путем указания на конкретное исключение — общего правила об ответственности жены и детей за деяния мужа и отца, чем доказательство их безответственности. Эта точка зрения представляется более убедительной с учетом общих сведений о положении жены в патриархальной семье. Вывод об ответственности жены за вину и долги своего мужа подтверждается статьей Русской Правды «Будеть листал на разбои без всякоя свады то зараз бойника люди не платять, но выдадять и всего с женою и с детьми на потоки на разграбление (5 (7) Тр.). Отразившийся здесь общий принцип долго держался в Киевской Руси. Применялся они после ее распада, о чем свидетельствует договор смоленского князя Мстислава с немцами. Статья 11 этого договора говорит «Аже разгневается князе на своего человека, а отиметь князе все, женоу и дети оу холопство Еще лучше принцип ответственности жены за вину и долги мужа выражен в рижской редакции этого договора «Аще князь възрвержеть гневна русина, повелитъ его разграбити с женою и с детьми. » Владимирский -Б у дано в М. Ф . Хрестоматия. Вып. I. С. Но существовали и некоторые отступления от этого принципа, на что указывал КА. Неволин. Другим доказательством того, что строгий принцип об ответственности жены за вину и долги мужа стал уже в Киевской Руси смягчаться, является договор Новгорода с немцами 1270 г, согласно которому жена отвечала за долгим ужав том только случае, если она ручалась за него. Для того чтобы такая норма могла возникнуть в 1270 г, были необходимы серьезные сдвиги во взглядах на имущественные отношения супругов. Эти сдвиги не могли возникнуть сразу, поэтому их зарождение вполне можно отнести к периоду Киевского государства |