Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
У Н И В Е Р С И Т Е Т С К А Я Б И Б Л И О Т Е К А А Л Е К С А Н Д Р А П О Г О Р Е Л Ь С К О Г О O X F O R D U N I V E R S I T Y P R E S S 2 0 0 0 R I C H A R D L A C H M A N N CAPITALISTS IN SPITE OF THEMSELVES E L I T E C O N F L I C T A N D E C O N O M I C T R A N S I T I O N S I N E A R L Y M O D E R N E U R O P E И З Д А Т Е Л Ь С К И Й Д О М «Т Е Р Р И Т О Р И Я Б У Д У Щ Е Г О» М О С К В А 2 0 1 0 Р И Ч А Р Д Л А Х М А Н КАПИТАЛИСТЫ ПОНЕВОЛЕ К О Н Ф Л И К Т Э Л И Т И Э К О Н О М И Ч Е С К И Е П Р Е О Б Р А З О В А Н И Я В Е В Р О П Е Р А Н Н Е Г О Н О В О Г О В Р Е М Е Н И : В. В. Анашвили, А. Л. Погорельский : В. Л. Глазычев, Г. М. Дерлугьян, Л. Г. Ионин, Р. З. Хестанов ББК 63.3 Л 12 © Oxford University Press, Inc., 2000 © Издательский дом «Территория будущего», 2010 Л Ричард Капиталисты поневоле: Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени / Перевод с английского Андрея Лазарева. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2010. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). — 456 с. Ричард Лахман — профессор сравнительной, исторической и политической социо- логии Университета штата Нью-Йорк в Олбани ( ). В настоящей книге, опира- ясь на новый синтез идей, взятых из марксистского классового анализа и теорий конфликта между элитами, предлагается убедительное исследование перехода от феодализма к капитализму в Западной Европе раннего Нового времени. Сравнивая историю регионов и городов Англии, Франции, Италии, Испании и Нидерландов на протяжении нескольких столетий, автор показывает, как западноевропейские феодальные элиты (землевладельцы, духовенство, короли, чиновники), стремясь защитить свои привилегии от соперников, невольно способствовали созданию национальных государств и капиталистических рынков в эпоху после Реформации. isbn 978 – 5 – 91129 – 061 – 0 Л 12 Richard Lachmann. Capitalists in Spite of Themselves: Elite Confl ict and Economic Transitions in Early Modern Europe was originally published in English in 2000. This translation is published by arrangement with Oxford University Press Впервые опубликовано на английском языке в 2000 году. Настоящий перевод публикуется по согласованию с Oxford University Press СОДЕРЖАНИЕ Георгий Дерлугьян. Буржуазных революций не бывает! · · · · Благодарности · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Глава Что-то случилось · · · · · · · · · · · · · · · · · Глава Феодальная динамика · · · · · · · · · · · · · · · Глава Пределы развития городского капитализма · · · · · Глава Формирование государства · · · · · · · · · · · · Глава Тупик и разворот · · · · · · · · · · · · · · · · · Глава Защитный механизм элиты и трансформация классовых отношений · · · · · · · · · · · · · · Глава Религия и идеология · · · · · · · · · · · · · · · Глава Выводы · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Список литературы · · · · · · · · · · · · · · · · · · · 7 БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ НЕ БЫВАЕТ! Именно таким нетривиальным утверждением можно подвести крат- кий итог исследованию Ричарда Лахмана. Вдумайтесь, насколько под- рывное это отрицание. Сколько всего почтенного летит вверх тор- машками, начиная с марксистской формационной теории и вплоть до недавней либеральной транзитологии. А что тогда, позвольте, творилось в испанских Нидерландах вре- мен Тиля Уленшпигеля, кто и зачем от имени парламента отруби- ли голову английскому королю и установили республику при лор- де-протекторе (слово президент еще не устоялось) Оливере Кром- веле в 1640 – 1650 гг., как прикажете понимать французскую Фронду тех же лет, либо полтора столетия спустя жирондистов и якобинцев, да и, ближе к нам, столь же внезапный полуразвал Российской импе- рии в 1905 г., к которому эсеры и большевики, честно говоря, при- писали себя только впоследствии? Как объяснить тогда возникнове- ние и бурное распространение идей Коперника и Галилея, Ньюто- на и Гоббса, Вольтера и Руссо, Адама Смита и Гегеля? Откуда вообще тогда берется европейский рационализм, либеральный парламента- ризм, технологично-рыночная цивилизация Нового времени? Что сказать о неуловимой и для многих вожделенной модерниза- ции? Как быть с нашими современными надеждами и страхами пе- ред призраком «цветных» (но не буржуазных?) революций? Разве сибирский узник Ходорковский — не капиталист? На это Лахман бы тут же возразил: «Да, конечно, но не менее капиталист и сам Путин. Он лишь институционально иначе устроен, возглавляет другой тип властной организации, населенной в верхних эшелонах собственны- ми элитами. В пересечении интересов по-разному устроенных элит, по-разному преследующих свои капиталистические стратегии, и сле- дует искать причину этого достаточно узнаваемого конфликта». Ричард Лахман отнюдь не относится к волне до недавних пор мод- ных текстуальных нигилистов. Он с самого начала признает: да, не- сомненно «что-то случилось» в Западной Европе между xv и xviii вв. 8 |}| }| Лахман и сам достататочно скептично настроен по отношению к по- колению скептиков и ниспровергателей среди историков Нового времени, которые в последние годы в. положили столько впол- не добросовестных усилий, развенчивая фактами и подвергая дис- курсивной деконструкции основополагающие сюжеты либеральной и марксистской идеологий о якобы переломном значении политиче- ской и индустриальной революций эпохи раннего капитализма. Да, конечно, при внимательном и придирччивом рассмотрении судьбо- носные события как-то расползаются на мириады социальных мик- ропроцессов, которые слишком нечетки, противоречивы, непосле- довательны и нередко просто слишком маргинальны в общей кар- тине своего времени. Конечно, в Англии в 1780 – 1820 гг. возникает фабричный пролетариат. Но сколько его от основного населения? Процентов 3 – 5, притом скученные в Манчестере. Да, конечно, по- давали петиции и иногда бастовали — но не замордованные пролета- рии, а почти исключительно более зажиточные и высококвалифици- рованные ремесленники, которым как раз было, что терять. Или по- читайте густо бытописательские сентиментальные романы Джейн Остин, которыми зачитывались образованные элиты именно в те годы. Есть там хоть намек на осознание эпохальной роли буржуазии и механической прялки? Куда там! В этих романах не найти даже от- голосков революции во Франции. Осознание смены эпох приходит лишь задним числом, среди романистов уже вполне промышленого xix в.: Диккенса, Бальзака, Троллопа. И все-таки, что-то случилось. Неосознанное и никем из совре- менников не предполагавшееся, однако громадное и бесповорот- ное, пускай и состоящее, как теперь узнаем, из великого множества вполне локальных сюжетов. Из потрясающе эрудированного описа- ния и логически связного анализа локальных сюжетов в основном и состоит данная книга. Читать ее, помимо приобретения здорового скептицизма к традиционным догматам, будет интересно и познава- тельно. Стоит ли удивляться, что Ричард Лахман писал своих «Капи- талистов» долгих 17 лет, в чем искренне раскаивается. Для научной карьеры в жестко конкурентной среде современной Америки такая затяжка с публикацией первой монографии едва ли не смертельна. В этом, собственно, одна из главных причин почти полного исчез- новения в последние годы крупных трудов по исторической социо- логии. Слишком это кропотливое и долгое занятие. Куда быстрее и надежнее делать одно за другим прикладные статистические иссле- дования. Лахман, надо сказать, пережил немало трудностей, но в ко- нечном счете и обрел почет. Американская социологическая ассо- 9 } } }! циация признала его труд лучшей монографией года. Мне же оста- ется только пояснить, из каких теоретических дискуссий возникает шедевр Ричарда Лахмана и каковы его дальнейшие теоретические ходы, подводящие к анализу уже современного кризиса западных обществ. Отрицая капиталистический характер революций Нового време- ни, Лахман вовсе не уподобляется конерваторам во гневе, считаю- щих революции вообще не достойными рационального объясне- ния. «Бунты», согласно классическому консерватизму, суть буйства темной толпы, подстрекаемой смутьянами против нормального по- рядка вещей. Это, конечно, эмоционально наивное представление, отказывающееся видеть социальные механизмы за проявлениями протестного политического насилия. Напротив, Лахман находится в центре нового поколения (хотя стоит особняком, вне каких-либо школ) исследователей революций, восстаний, протестной политики и исторических демократизаций. Теоретические прорывы Барринг- тона Мура, Стайна Роккана, Чарльза Тилли и Теды Скочпол, отно- сящиеся к 1966 – 1979 гг., открыли целое исследовательское поле. Ре- волюции вполне реальны (взгляните хотя бы на последствия), хотя и не означали скачка из одной, предположительно феодальной, в со- вершенно другую, капиталистическую формацию. Главное в новой парадигме — систематичное изучение вариаций и столь же система- тичный поиск причинно-следственных цепочек и связанных с ними социальных сил. Кто и как сумел организоваться на конфронтацию или не сумел и в итоге потерпел политическое поражение? Про- тив кого реально шла борьба, какими способами, как видоизменя- лись в ходе столкновения противоборствующие блоки его участни- ков и какие результаты были достигнуты? Иначе говоря, исследова- тели вместо иллюстрирования либеральных или марксистских схем исторического процесса решили наконец разобраться с тем, что же происходило на самом деле за завесами идеологических схем, вроде революционного пуританства, якобинства, фашизма, всевозможных национализмов, большевизма либо диссидентского либерализма об- разца 1989 г.? Учтите также, в большинстве исторических ситуаций исследователи сталкиваются не с трансформативными революция- ми, а с патовыми и тупиковыми ситуациями (возьмите хотя бы нашу перестройку), когда ни одной из сил не удавалось одержать убеди- тельной победы и добиться концентрации властных ресурсов, от- крывающей возможность для более устойчивого переустройства по- литических и экономических институций на условиях победителей. Многие социально-политические конфигурации возникают в исто- 10 |}| }| рии, существуют какое-то время — и ведут в никуда. Они держатся ка- кое-то время, потому что соответствуют интересам и, главное, отно- сительной силе каких-то определенных элит или блоков различных элит (религиозных, военных, экономических, административных). Меняется контекст, ослабевает сила прежнего блока, размывается экономическая основа или возникает какая-то неподконтрольная внешняя угроза — и локальная конфигурация приходит к очередно- му кризису, к Фронде или перестройке, которые могут, в зависимо- сти от вполне поддающихся исследованию обстоятельств и конкрет- ных действий, обернуться либо простым раздраем с последующей реставрацией в более — менее знакомых параметрах элитного кон- троля, либо же привести к существенным мутациями в способе орга- низации власти. В последнем случае и говорят о революциях. Если анализировать самого Ричарда Лахмана в перспективе его подхода, то он представляет собой фигуру на пересечении дальней- ших траекторий осколков классического марксизма и либерального веберианства. Две классические школы модернизации, веберианская (представленная Талкоттом Парсонсом и структурно-функциона- листской школой) и марксистская (конечно, советские академиче- ские историки плюс западные марксисты в лице Мориса Добба или Луи Альтюссера) достигли своего пика почти одновременно к се- редине 1960-х гг. Видимо, не случайно пик обеих школ приходится на вершину успеха двух соответсвующих сверхдержав, и Обе школы подвергаются внезапной атаке изнутри в конце 1960-х гг. Для марксистов это, например, дебаты об Азиатском способе произ- водства, о феодальном синтезе, абсолютизме или переходе от фео- дализма к капитализму. Для официального веберианства это деба- ты о революциях, где консервативную позицию возглавлял Сэм Хан- тингтон, а атаку возглавил Чарльз Тилли, либо дебаты о характере западных демократий, восходящие к «Властвующей элите» (1956) Райт Миллса и «Происхождению диктатуры и демократии: помещи- ки и крестьяне в создании современности» (1966) Баррингтона Мура, наконец, дискуссия о причинах и путях преодоления отсталости не- западных обшеств, вылившаяся в потрясающий воображение проект миросистемного анализа Иммануила Валлерстайна. Лахман в 1970-е гг. был еще студентом в Принстоне и, по его соб- ственному показательному признанию, плохо тогда понимал раз- ницу между курсами, которые читали профессора веберианского и неомарксистского толка. Однако элитное американское образова- ние — если воспользоваться его возможностями, а Лахман был спо- собным студентом — отличается именно упором на сопоставление 11 } } }! различных точек зрения и их прагматичную рационализацию с воз- можным общим знаменателем. Собственно, это отражает традици- онный стиль американской двухпартийной дискуссии. Молодой Ри- чард Лахман увидел не только силу Иммануила Валлерстайна, Чарль- за Тилли или Перри Андерсона, но и оставленные непроясненными лакуны и попросту слабые места. (Кстати, Лахман обладает редким даром глубокого и цельного видения научного текста. Его рецен- зии на книги коллег нередко значительно четче самих книг и, по- жалуй, могли бы составить отдельный весьма достойный том.) Ска- жем, из общей теории Валлерстайна, сформулированной, напомню, еще в 1972 – 1974 гг., никак не вытекает объяснение, почему прорыв к капитализму совершили Нидерланды, а не Венеция и Флоренция. Конечно, Валлерстайн с его эрудицией и интеллектом очень элегант- но обходит проблему, просто добавляя к своей теории убедительную пристройку, однако органически не связанную с основным архитек- турным планом первого тома его «Современной миросистемы». Вот это и взялся восполнить Ричард Лахман. Проштудировав мас- сив новой (на прорывные 1970-е гг.) литературы о возникновении капитализма на Западе, он отправился в Гарвард со смелым, если не юношески самонадеянным намерением сделать диссертацию, сис- тематически тестирующую на эмпирическом архивном материале и, в итоге, логически обобщающую основные теории происхождения современности. Теперь вы уже знаете, что это заняло у него 17 лет жизни, и это еще не предел. Джек Голдстоун работал 13 лет над своей первой монографией о дестабилизирующей роли демографическо- го давления и «безработице» среди младшего поколения элит, Джон Маркофф и подавно провел 26 лет, статистически обрабатывая мас- сивы документов времен Французской революции. Но в результате появились модные прорывные работы нового поколения, не столь- ко открывшие новые горизонты (как работы поколения Валлерстай- на и Тилли), сколько убедительно подчистившие фланги и тылы и по ходу дела закрывшие немало затянувшихся дебатов. А закрыть де- бат в науке, согласитесь, куда как труднее, чем открыть. Как признает сам Лахман, для него самыми интересными и важ- ными оказались вопросы, поставленные марксизмом. Например, как классовая борьба способствовала краху феодализма и формиро- ванию капитализма? Однако убедительнее выглядели ответы с по- зиций Макса Вебера. Не классовая борьба в виде крестьянских вос- станий, которая на самом деле была эпизодичной и, главное, редко приводила к ощутимым политическим последствиям, а порою ост- рейшее соперничество среди различных фракций самого господ- |}| }| ствующего класса (т. е. элит) шаг за шагом привело к самотрансфор- мации бывших феодалов в новых капиталистов. Мутации из одного исторического вида в другой происходили постепенно, на микро- уровнях и в зависимости от локальных организационных контекстов. Отсюда и парадоксальное заглавие книги — «Капиталисты вопреки себе», — которое теперь было бы интересно перенести и на постсо- ветский контекст. Это вполне веберовский ответ на марксистский вопрос. Только учтите, что ортодоксальные веберианцы школы Парсонса чурались марксистских подходов почти с таким же квазирелигиозным него- дованием, как и почтенные советские ученые относились к «протас- киванию» контрабанды из западной науки. Собственно, так и надо читать Лахмана — американский интеллектуальный контрабандист, познакомившийся в Принстоне и Гарварде с марксизмом, но затем взявшийся за поиск других ответов, более устойчивых к требовани- ям научной логики и эмпирики реальной истории Европы. Судите сами, чего добилось среднее поколение западных историко-сравни- тельных социологов. Георгий Дерлугьян КАПИТАЛИСТЫ ПОНЕВОЛЕ Моей матери Л} Б}} Л и памяти моего отца К Э Л 17 БЛАГОДАРНОСТИ Эта книга готовилась долго. На протяжении ряда лет многочислен- ные учителя, коллеги и студенты помогали мне самыми различными способами. Задолго до того, как у меня появились конкретные планы в отношении этой книги, мне давали советы, как разобраться в ис- торической социологии в целом и в развитии капитализма в Евро- пе раннего Нового времени в частности мои учителя по Принсто- ну и Гарварду, Гилберт Розман, Мэрион Леви-младший, Теда Скоп- кол, Гаррисон Уайт, Джон Пэджетт, Джордж Хоуманс, Рон Брейгер и Госта Эсприн-Андерсон. Теда Скопкол, Джон Пэджетт и особенно Гаррисон Уайт продолжали советовать и читать мои работы после того, как и они, и я сам покинули Гарвард. Коллеги по университету штата Висконсин в Мэдисоне и уни- верситету штата Нью-Йорк в Олбани давали полезные коммента- рии по поводу черновиков или ранней разработки моих аргументов в статьях. В Мэдисоне Эрик Олин Райт, Иван Зеленый, Джералд Мар- велл, Рон Аминзаде, Пэм Оливер, Энн Орлофф, Вольфганг Штрек и Роберто Франзоси предоставляли мне и свою дружбу, и свои со- веты, обеспечивали тем самым некоторое расслабление от стес- няющей социологической ортодоксии Висконсинского университе- та. В Олбани Стивен Сейдман, Джон Логан и Рон Джэйкобс вноси- ли предложения, которые помогли мне пересмотреть многие главы в этой книге. Студенты и в Висконсине, и в Олбани были подходящей крити- чески настроенной аудиторией для тех историй и теорий, которые я рассказывал им на коллоквиумах и семинарах. Их вопросы и возра- жения побуждали меня многое обдумывать заново и переписывать. Я хочу поблагодарить особо двух замечательных аспирантов. Стивен Петтерсон в течение года изучал Флоренцию периода Ренессанса и помог мне написать первый черновик третьей главы. Хотя оконча- тельный вариант и далек от того, что мы составили со Стивом, его ра- бота стала краеугольным камнем для моих последующих размышле- ний по поводу итальянских городов-государств. С Джулией Адамс мы вместе написали статью «Антиномии абсолютизма», которая сфоку- сировала мои мысли на развитии французского государства при ста- ром режиме. Джулия также помогла мне начать исследования по Ни- дерландам: ее изыскания по этой стране направили мои мысли в нуж- ную сторону. Джулия делала комментарии нескольких глав и была мне прекрасным другом на протяжении двух десятилетий. Я никогда не стеснялся спросить совета, хотя не всегда, в силу природного упрямства, следовал ему, поэтому я принимаю на себя всю ответственность за ошибки и упущения этой книги, допущен- ные вопреки советам многих прославленных ученых. Я хочу побла- годарить следующих историков и социологов, с которыми я виделся лично или которые охотно отвечали на мои письменные вопросы, за их полезные библиографические или критические дополнения: Чарльз Тилли, Иммануил Валлерстайн, Майкл Манн, Эрик Хобс- баум, Роберт Бреннер, Доминик Джулиа, Мишель Вовель, Уильям Беик, Дэвид Паркер, Джеймс Б. Коллинз, Доменико Селла, Майкл Киммел, Эдгар Кайсер, Ребекка Джин Эмиг, Марк Гулд, Грег Хукс, Мэри Фулбрук и Розмари Хопкрофт. Прежняя версия вступительной главы выходила под названием «Об- разование классов без классовой борьбы» в |