Политология_Эндрю Хейвуд_Учебник_2005 -544с. Эндрю хейвуд перевод с английского под редакцией профессора Г. Г. Водолазова
 Скачать 41.99 Mb.
|
|
Легитимация власти Классическое исследование проблемы легитимности как социологического яв ления было осуществлено Максом Вебером. Вебер преследовал задачу классифи цировать «системы господства» и выяснить для каждого случая те основания, кото рые определяют легитимность этих систем. В результате многосложная природа политической власти была сведена им к трем так «называемым идеальным типам», или концептуальным моделям. Эти идеальные типы, по Веберу, соответствуют трем типам власти: • власти, опирающейся на традицию, — традиционная власть; • власти, опирающейся на харизму, — харизматическая власть; • власти, опирающейся на закон и основания рационального свойства, — власть рационально-правового характера. Каждый из трех типов имеет собственную природу, собственный источник — политической легитимности и предполагает существование весьма разных причин, по которым люди находят возможным и необходимым повиноваться государству. понятийному аппарату В понятие «традиция» входит все, что передается или заимствуется из прошлого устоявшиеся обычаи, институты, социальные или политические системы, ценности и убеждения и т.д. Следует видеть различия между «традицией» и «реакцией»: «традиция» предполагает преемственную связь с прошлым, «реакция» — волевое стремление возродить его, «поворачивая время вспять». Преем ственность понимается как естественная связь между поколениями, хотя природа этой связи не всегда понятна: здесь следует различать «традицию» от «моды на традицию». В этом же контексте говорят о «традиционных» и «современных» обществах, где предполагается, что первые зиждутся на статусных отношениях и естественно сложившихся иерархиях, а вторые — на отношениях кон тракта и соглашения, а также демократических процессов. 2 6 6 III. Политическое взаимодействие К понятийному аппарату Первоначально «харизма» была богословским понятием, означающим «дар благодати» — источ ник той власти, что над своими учениками имел Христос, и той власти, что приписывается святым в католической церкви. В политической философии понятие относится к той власти и к тому авто ритету, что исходят от личных качеств лидера, от его «политического обаяния», способности осу ществлять чисто психологический контроль над окружающими. Харизматическая власть поэтому имеет почти мистический характер, предполагая способность лидера возбуждать в своих последо вателях верность и преданность — вплоть до полной эмоциональной зависимости. Обычно рас сматривается как «прирожденная» способность, хотя на практике лидеры стремятся усилить этот эффект пропагандой, ораторским искусством, другими средствами. Вебер проводил различие между личностной харизмой (исходящей непосредственно от человека) и харизмой институционального характера (исходящей от официального положения человека в системе власти). При этом более общей задачей Вебера было понять, как, собственно, общество изменяется, для чего он прибег к сопоставлению систем власти, существовавших в относительно простых, традиционных обществах, с теми системами, что характер ны для современных индустриальных и в высшей степени бюрократизированных обществ. Первый тип политической легитимности, по Веберу, основан на исторических обычаях и традициях. Традиционная власть воспринимается как легитимная пото му, что она «существовала всегда»: она освящена историей, ее признавали предше ствующие поколения. Как правило, такая власть опирается на свод конкретных норм — прочных и не подлежащих никаким сомнениям обычаев, которым не тре буется обоснование, ибо они существуют испокон века. Наиболее характерные при меры традиционной власти мы находим в племенах или небольших группах, где она существует в форме патриархата (главенства отца в семье или «хозяина» над своими слугами) или геронтократии (власти старших, обычно наиболее авторитет ных деревенских старейшин). В чем-то этот тип проявляет себя и в системах насле дования власти и привилегий, свойственных, например, династическим системам правления, все еще сохранившимся в Саудовской Аравии, Кувейте и Марокко. Хотя в развитых индустриальных обществах реальная роль монархии незначитель на, ее существование, пусть даже и в конституционной форме, в таких странах, как Великобритания, Бельгия, Голландия и Испания, тоже имеет значение, сохраняя в политической культуре этих стран такие ценности, как уважение к традиции и чувство долга. Второй тип легитимности у Вебера — это харизматическая власть. Здесь речь идет об авторитете — о той власти, что как будто сама собой исходит от сильной личности, от ее «харизмы». Совершенно не связанная со статусом, общественным положением или местом в государственной иерархии, харизматическая власть ос новывается исключительно на способности лидера притягивать к себе людей: исто рически такой властью обладали те, в ком видели героев или святых. Здесь нужно сказать, что хотя многие политические лидеры новейшей истории масштаба де Голля, Кеннеди и Тэтчер и обладали какими-то элементами именно такого автори тета, назвать носителями харизматической власти их все же нельзя: все они были государственными деятелями в современном понимании проблемы. Более подхо дящими к данному случаю примерами политологи считают Наполеона, Муссоли ни, Гитлера, аятоллу Хомейни, Фиделя Кастро и полковника Каддафи. 10. Политическая культура, коммуникация и легитимность 2 6 7 Макс Вебер ( 1 8 6 4 - 1 9 2 0 ) Немецкий политэконом и социолог. По состоянию здоровья в г. закон чил карьеру преподавателя, но до конца жизни продолжал писать и зани маться научной работой. Считается одним из основоположников современ ной социологии, где отстаивал строго научный подход и принцип «свободы от ценностей». Другая его позиция — признание огромной важности факто ров сознания в жизни общества. Занимался самым широким кругом про блем — от социальной стратификации, права, государства до религии. Наи более важные его работы — «Протестантская этика и дух капитализма» «Социология религии» (1920) и «Экономика и общество» (1922). Харизматическая власть, однако, — это не просто «дар Божий», в таких систе мах всегда есть свой «культ личности» как дополнительный фактор «порождения» харизмы. В любом случае, впрочем, когда легитимность зиждется на личностных качествах лидера, налицо всегда два последствия. Во-первых, коль скоро харизма тическая власть не нуждается в формальных правилах и процедурах, у нее в боль шинстве случаев нет и границ: лидер здесь превращается в совершенно непогреши мого мессию, а массы — в верных его последователей, от которых требуется лишь подчинение и послушание. Во-вторых, власть и авторитет здесь столь полно ассо циируются с одним человеком, что в созданной им системе, как правило, не удает ся пережить своего создателя: в любом случае это относится, скажем, к режимам Наполеона, Муссолини и Гитлера. Третий тип политической легитимности у Вебера — рационально-правовой, где власть ассоциируется с четко определенными правилами, получившими выраже ние в праве, в законе. Это власть характерна для большинства современных госу дарств: полномочия президента, премьер-министра или любого иного официаль ного лица высшего ранга в конечном итоге всегда имеют под собой четко сформу лированные — конституционные — нормы, которыми и прописано, что именно человек, занимающий этот пост или должность, вправе, а что не вправе делать. Преимущество этой формы власти над первыми двумя заключается в том, что, коль скоро она связана с «местом», а не «человеком», здесь не столь велика опасность злоупотреблений. Этот тип власти поэтому создает ограничения для государства или правительства, а, кроме того, благодаря рациональному разделению труда, со действует эффективности государственного управления. Вебер, однако, видел и негативную сторону этого вида политической легитимности: эффективность, пола гал он, всегда чревата дегуманизацией власти — тем формализмом и безразличием к человеку, который мы, собственно, и видим в повсеместном распространении бюрократических организационных форм. Хотя веберовская классификация типов легитимности сохраняет свое значение и по сей день, у нее есть и недостатки. Акцентируя момент легитимности полити ческого режима или системы правления, она весьма мало что говорит нам об об стоятельствах и причинах, в силу которых власть теряет свой авторитет, что всегда происходит, если ее политика непопулярна в обществе или лидер (правительство, государство) дискредитировал себя в его глазах. Впрочем, здесь не все так просто. Конкретный пример: в Великобритании налоговая ситуация 1990 г. вне всяких со мнений продемонстрировала массовое недовольство политикой властей и стала одной 268 III. Политическое взаимодействие из причин, вызвавших отставку премьер-министра Маргарет Тэтчер. Нужно, одна ко, понимать, что система в целом свою легитимность при этом не утратила — под вопрос ее никто не ставил. Еще одним недостатком концепции Вебера, как счита ет, например, Битхэм (Beetham, 1991), есть то, что он, кажется, просто «верит в идею легитимности», упуская из виду вопрос, как она, собственно, порождается. Не означает ли это, что такого рода вопросы передаются на усмотрение «сильных мира сего», которые и будут решать, что хорошо и что плохо, что справедливо и что несправедливо, делая это через PR-кампании и тому подобное? Битхэм полагает, что власть можно считать легитимной при трех условиях. Во- первых, она должна осуществляться в строгом соответствии с установленными пра вилами, воплощены ли они в официально принятых законах или неписаных нор мах. Во-вторых, эти правила должны быть признаны в качестве обязательных все м и — и теми, кто правит, и теми, кем правят. В-третьих, со стороны общества не должно быть никаких признаков того, что оно в корне несогласно с данным режи мом. В Великобритании, скажем, последнее условие было соблюдено в 1990-х го дах, когда общество как будто показало: да, лидеры и их политика крайне непопу лярны, но ведь это правительство, которое пришло к власти путем выборов и точно таким же путем от власти может быть отстранено. Здесь высвечиваются два важ нейших момента легитимации власти. Первый — обязательность выборов и партийной системы, ибо только при этом условии общество может выразить свое принципиальное согласие или несогласие с существующей системой власти (об этом см. главы и 12). Второй — обязательность тех или иных конституционных установлений, отражающих в предельно общей форме позицию общества в отно шении того, так сказать, «на каких условиях оно согласно, чтобы им управляли» (об этом см. главу 14). Кризис легитимности С иным, отличным от веберовского, пониманием вопроса выступили теорети ки неомарксизма. Если ортодоксальный марксизм попросту отмахивался от про блемы легитимности, видя в ней не более чем выдумку, миф буржуазного созна ния, новейшие марксисты вслед за Грамши готовы признать, что капитализм со храняет свой ресурс и во многом потому, что способен обеспечить себе полити ческую поддержку общества. Такие неомарксисты, как Юрген Хабермас и Клаус Оффе 1984), поэтому перенесли внимание с проблемы классов на меха низм воспроизводства легитимности (демократический процесс, многопартийная система, социальная поддержка, реформы и т.д.). При этом, однако, они не отказа лись и от того положения, что в политической системе, если она основана на принципиальном неравенстве классов, так или иначе всегда будут трудности с ле гитимацией. В работе «Кризис легитимности» (Legitimation Crisis, 1973) Хабермас указал на целый ряд «кризисных тенденций» в капиталистических обществах, из-за которых им сложно поддерживать политическую стабильность. Источником про блемы, утверждал он, выступают противоречия между логикой капиталистического накопления, с одной стороны, и всем тем спектром требований со стороны обще ства, что при демократии столь легко вырываются на поверхность политической 10. Политическая культура, коммуникация и легитимность 2 6 9 Юрген Хабермас (род. 1929) Немецкий философ и социальный теоретик. Ранний период жизни философа пришелся на годы «третьего рейха»: этот опыт, как в даль нейшем впечатления от Нюрнбергского трибунала и шок от военной картины концентрационных лагерей и лагерей смерти, — и привел его в политическую философию. Сотрудничая с Адорно (1903—1969) и Хоркхаймером (1895—1973), он стал одним из веду щих теоретиков «второго поколения» Франкфуртской школы крити ческого анализа. Разрабатывал проблематику эпистемологии, ди намики развитого капитализма, природы рациональности и отно шений между социологией и философией. В 1970-х годах он еще дальше отошел от позиций ортодоксального марксизма, разрабо тав так называемую теорию «коммуникативного действия». Главные его работы — «Теория и практика» (1974), «К рациональному обще ству» (1970) и «Теория коммуникативной компетенции» (1984, 1988). В своем стремлении к прибыли капиталистическая экономика, в понимании Хабермаса, как будто запрограммирована на неуклонное расширение, но при рас ширении политических и социальных прав в обществе (а этого требует легитима ция системы) в ней возникает своего рода порочный круг. Механизм таков. Демо кратический процесс сам собой приводит к эскалации требований расширить сис темы социальной поддержки, дать обществу более широкие возможности полити ческого участия и вообще обеспечить большее социальное равенство. Реагируя на это, государство берет на себя больше обязательств экономического и социального характера, поднимает налоги и увеличивает общественные расходы, но это ограни чивает накопление капитала, ведет к падению прибыли и отрицательно сказывает ся на предпринимательстве. Одновременно решать две эти задачи — поддерживать частнокапиталистическую рыночную экономику и удовлетворять растущие требо вания общества — капиталистические демократии если и могут, то не бесконечно. При такой дилемме — удовлетворять ли требования общества или ставить на карту судьбы экономики — поддерживать легитимность системы все более и более слож но, а в конце концов, может быть, и невозможно. Нечто весьма близкое к этой проблеме обсуждалось в дискуссии 1970-х годов о так называемой «правительственной перегрузке». Такие исследователи, как Энто ни Кинг (Anthony King, 1975) и Ричард Роуз (Richard Rose, 1980), привлекли вни мание к тому, что правительствам становится все труднее функционировать из-за того, что общество предъявляет к ним все более и более жесткие требования. При чина в том, что в своем стремлении к власти отдельные политики и партии стара ются превзойти друг друга в обещаниях; кроме того, всевозможные группы давле ния непрестанно осаждают правительство жесткими требованиями взаимоисклю чающего характера. Соответствовать же всему этому правительствам все труднее, поскольку происходит общее движение к корпоративизму с присущим ему более высоким уровнем взаимозависимости между государственными структурами и орга низованными общественными группами. В отличие от неомарксистов, которые не видят для капиталистических демократий возможности совладать с «кризисными тенденциями», авторы концепции «правительственной перегрузки» предлагают свой рецепт решения проблемы — изменить политические и идеологические приорите ты и отказаться от модели «большого» правительства. 2 7 0 Политическое взаимодействие Вообще говоря, политические тенденции годов и можно рассмат ривать как реакцию на этот кризис легитимности и проблему «правительственной перегрузки». Громче всего призыв пересмотреть приоритеты прозвучал со стороны «новых правых». Такие теоретики, как Сэмюэл Бриттен (Samuel Brittan, 1977), за говорили о фискальном кризисе государства всеобщего благоденствия (fiscal crisis of the welfare state) и об «экономических противоречиях демократии». В 1990-х годах правительства Рейгана в США и Тэтчер в Великобритании стали работать «на по нижение» общественных ожиданий, перенося ответственность с государства на ин дивида. Стали говорить о том, что вопрос экономического благополучия как раз и относится к сфере личной ответственности человека: каждый должен заботиться сам о себе — упорным трудом, сбережениями, частнонакопительными пенсиями, медицинским страхованием и так далее. Правительство, по сути, сняло с себя от ветственность и в отношении безработицы: здесь была выдвинута идея о том, что в любом случае существует «естественный процент» безработицы, которая если и растет, то лишь потому, что «алчные работники, набивая себе цену, тем самым и выталкивают самих себя за пределы занятости». «Новые правые» пошли еще дальше и поставили под вопрос вообще все те теории и ценности, которыми прежде обосновывали необходимость расширения сферы ответственности государства. То был их своего рода «великий проект», по пытка утвердить совершенно новые ценности — ценности крайнего индивидуализ ма и новой рыночной философии, которая, наконец, поставила бы крест на докт рине «государства-няньки». Приходится признать, что проект оказался успешным: свидетельством тому является хотя бы тот факт, что даже и социалистические партии в столь разных государствах, как Великобритания, Франция, Испания, Австралия и Новая Зеландия, в конце концов пришли к такой же философии. Коль скоро это так, приходится заключить, что на место политической культуры, акцентировав шей идеи социальной справедливости, права на социальное обеспечение и ответ ственности государства в отношении людей, пришла иная политическая культура с такими ценностями, как свобода выбора, предприимчивость, конкуренция и ответ ственность человека за свою собственную судьбу. Почему происходят революции? Коль скоро легитимность режима обеспечивает ему политическую стабильность и жизнестойкость, если он ее теряет, ему остается выбирать одно их двух — либо вставать на путь репрессий, либо осуществлять коренные политические измене ния. Изменения являют собой самую суть политической жизни. Многие из тех, кто причастен к политике, охотно подписались бы под заявлением Маркса, который в «Тезисах о Фейербахе» (1845) написал: «Философы лишь различным образом |