Исследования Американской академии по проблемамглобальной безопасности
 Скачать 1.52 Mb.
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: КАК РЕФОРМИРОВАТЬ РОССИЙСКУЮ АРМИЮ На основе обсуждения ресурсных ограничений России, ре( альных потребностей российской армии и вариантов ее рефор( мирования можно сделать несколько четких выводов о том, ка( кой хотелось бы видеть программу реформ в ближайшие годы. Каков идеальный или, по крайней мере, наиболее привлекатель( ный сценарий военной реформы в России? России предстоит предпринять следующие шаги в течение ближайших двух(трех лет, чтобы окончательно избавиться от бремени ее нынешней призывной армии, основанной на законе о всеобщей воинской повинности, которая так мешает России проводить продуманную, эффективную политику безопасности. Во(первых, численность вооруженных сил должна быть сокра( щена приблизительно до 800 тыс. человек. Во(вторых, ее следует полностью перевести на комплектование на добровольной кон( трактной основе и преобразовать громоздкое войско плохо под( готовленных и не имеющих желания и стимулов служить при( зывников в компактную армию высококвалифицированных профессионалов. В(третьих, для того чтобы привлечь в контрак( тную армию необходимое число хорошо подготовленных воен( нослужащих, следует удвоить денежное довольствие контракт( никам – рядовым, офицерам и генералам. Это, конечно, потребует дополнительных бюджетных ассигнований, но Россия вполне может их себе позволить – по предварительным оцен( кам, они должны составить в общей сложности 32 млрд. рублей (в ценах 2003 года) по статье "Национальная оборона" и допол( нительно 27 млрд. рублей по статье "Военная реформа" россий( ского федерального бюджета. Для того чтобы реформа прошла успешно, порядок ее осу( ществления должен быть хорошо продуман. В отличие от утвер( жденного официального плана, в течение первого года на кон( трактную основу следует переводить не сухопутные войска повышенной боевой готовности, а автономные рода войск рос( сийской армии с высоким процентным отношением офицерско( го состава к рядовому – подразделения быстрого реагирования, оснащенные самым сложным высокотехнологичным вооруже( нием. К ним относятся: ракетные войска стратегического назна( чения и другие составляющие стратегических ядерных сил (в составе ВМФ и ВВС), военно(космические силы, войска проти( Г ЛАВА 3. Военная реформа: от кризиса до застоя 143 вокосмической обороны, части ПВО военно(воздушных сил, а также воздушно(десантные войска, ядерно(технические войска (12(е Главное управление ВС) и войска специального назначе( ния (Главного разведывательного управления Генерального шта( ба ВС). Эти войска (общей численностью 200 тыс. человек) дол( жны быть первыми переведены на профессиональную основу. Стране это обойдется сравнительно дешево – дополнительно 3 процента оборонного бюджета на 2003 год. После этого на контрактную систему комплектования сле( дует полностью перевести остальные вооруженные силы – крупные контингенты ВВС, ВМФ и, наконец, сухопутных войск. Существующий план перевода на контрактную основу частей повышенной боеготовности всех родов войск – нерациональ( ный и расточительный пережиток военного менталитета времен холодной войны, для которого нет основания в виде реальной угрозы. Нет никакой необходимости держать в состоянии повы( шенной боеготовности какие(либо соединения трех крупных родов войск, кроме вышеупомянутых высокотехнологичных сил быстрого реагирования, которые следует первыми перевести на добровольно(контрактное комплектование. На период, требую( щийся для перевода всей армии на контрактную основу, одной мотострелковой дивизии (201(й) и четырех воздушно(десантных дивизий будет достаточно, чтобы справиться с любыми мысли( мыми чрезвычайными ситуациями. Профессионализация армии позволит преодолеть отрицательное отношение общественнос( ти к направлению солдат(призывников в "горячие точки", а час( ти и подразделения, непосредственно участвующие в боевых действиях, будут гораздо более боеспособными. В сухопутных войсках боеготовыми считаются полностью укомплектованные части; в ВВС и ВМФ части повышенной бое( вой готовности должны быть готовы вступить в бой через не( сколько часов или дней. Сама концепция, предусматривающая возможность доукомплектации частично укомплектованных ча( стей за счет мобилизации резервистов, а также поддержание некоторых частей ВВС и ВМФ, оснащенных обычным вооруже( нием, в постоянной повышенной боеготовности, – еще один пример живучести менталитета холодной войны среди чинов оборонного истеблишмента и служб безопасности, мыслящих категориями широкомасштабных войн с применением обычных вооружений, разворачивающихся после внезапной агрессии со стороны Запада. От этой идеологии следует наконец отказаться. Алексей Арбатов 144 Все части и подразделения вооруженных сил должны быть пол( ностью укомплектованы. Кроме вышеупомянутых сил, для кото( рых повышенная боеготовность является "естественным состоя( нием", всем остальным частям не обязательно постоянно быть готовыми к боевым действиям. Должен иметься относительно ограниченный контингент резервистов, который будет готов либо к формированию собственных полностью укомплектован( ных частей, либо для замены регулярных войск, развернутых на боевых позициях, либо для их подкрепления на театрах боевых действий. В отличие от того, что предусмотрено нынешним правитель( ственным планом, б óльшая часть дополнительного финансиро( вания должна пойти на увеличение денежного довольствия и на предоставления офицерам жилья. Рядовым контрактникам дол( жна быть предоставлена возможность выбора между прожива( нием в казарме с целью экономии или на съемной квартире (вме( сте с семьями). В качестве дополнительных стимулов для поступления на контрактную военную службу можно предло( жить систему субсидий для приобретения жилья в будущем, льготы при поступлении в военные училища, облегченную про( цедуру получения российского гражданства для русскогово( рящих жителей ближнего зарубежья. Принятие всех этих мер позволит в большой степени рационализировать систему комп( лектования российской армии. Усовершенствование системы набора личного состава – это лишь начальный этап военной реформы, призванной преобразить российские вооруженные силы в мощную, эффективную совре( менную армию. Это необходимое, но недостаточное условие зна( чительного повышения российского оборонного потенциала и его адаптирования к противостоянию новым вызовам и угрозам. На этом этапе будет лишь подготовлена почва для массового перево( оружения армии, повышения уровня подготовки и боеготовности личного состава, овладения современными приемами ведения боевых действий, соответствующими новым задачам. На последу( ющих этапах необходимо будет решить целый ряд других важных проблем – создание передовых НИОКР, закупка в больших объе( мах качественного вооружения, повышение уровня боеготов( ности и т. д., которые, скорее всего, потребуют значительных до( полнительных затрат (по меньшей мере 50–60 млрд. рублей еже( годно). Решить все эти сложные задачи будет невозможно без реформирования системы комплектования вооруженных сил. Г ЛАВА 3. Военная реформа: от кризиса до застоя 145 Меньшая по численности профессиональная армия потребу( ет определенной организационной перестройки. В отличие от современной практики оперативного подчинения вооруженных сил Генеральному штабу и видам (родам) войск как в мирное, так и в военное время оперативное руководство необходимо перепо( ручить региональным и специальным командованиям по образцу других передовых военных держав. В нормальных условиях эти командования будут подчиняться министру обороны, а в чрезвы( чайных ситуациях – непосредственно президенту и Совету обо( роны. Таким же образом громоздкие структуры времен холодной войны – военные округа, армии и дивизии – должны уступить место региональным командованиям и стратегическим направле( ниям, бригадам и батальонам, более гибким и лучше приспособ( ленным для действий в новой особой обстановке. Если этот комплекс мероприятий удастся осуществить в те( чение ближайших нескольких лет, то на следующем этапе, рас( считанном на 2–3 года, необходимо провести дальнейшее со( кращение численности личного состава – до 550 тыс.–600 тыс. человек параллельно с их переподготовкой для действий в но( вых особых условиях. Это – оптимальная численность россий( ской армии с точки зрения людских и других ресурсов. Профес( сиональная армия численностью в 550 тыс. человек сможет обеспечить высочайший качественный уровень российских ВС на ближайшие 10–15 лет. В то же время России следует осуще( ствить, в пределах своих возможностей, массовое перевооруже( ние своей армии, предусматривающее использование новейше( го высокотехнологичного вооружения и боевого снаряжения. Это – трудная задача, но Россия должна ее решить, чтобы быть способной отражать новые угрозы и отвечать на новые вызовы сегодняшнего дня. 147 Â ооруженные силы новой России обременены наследием со ветского военного менталитета и организационной струк ГЛАВА 4 РОССИЯ, РЕГИОНАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ И ПРИМЕНЕНИЕ ВОЕННОЙ СИЛЫ Р ОЙ Э ЛЛИСОН Данная глава включает выводы исследования по проблемам российской политики в Центральной Азии, проведенного в рамках проекта "Субреги онализм и трансформация внешней политики: Россия и Иран в Централь ной Азии" при поддержке субсидии R00239137А Совета по экономическим и социальным исследованиям. 1 См. Roy Allison. The Soviet Use of Military Power, in Carl Jacobsen, ed. Strategic Power US/USSR. London: Macmillan, 1990; общий обзор новых кон фликтов см. Emil Pain. Contagious Ethnic Conflicts and Border Disputes along Russia’s Southern Flank, in Rajan Menon, Yuri Fedorov, and Ghia Nodia, eds. Russia, the Caucasus, and Central Asia: The Twentyfirst Century Security Environment. Armonk, NY: M.E. Sharpe, 1999, pp. 177202. туры, мало приспособленных к реальной действительности с ее региональными конфликтами и перспективой новых столкнове ний на периферии России и на территории Содружества Неза висимых Государств (СНГ). Опыт применения Советским Со юзом военной силы в прошлые годы, включая закончившуюся поражением войну в Афганистане 1980х годов, не дает никаких полезных ориентиров, помогающих найти надлежащие ответы на новые непривычные вызовы, особенно те, что связаны с ре гиональными и локальными конфликтами в "южном поясе" пост советской территории 1 . Учитывая многообразие и непредсказу емость этих новых конфликтов, вряд ли вызовет удивление тот факт, что в начале и середине 1990х годов ответные действия России были в большинстве случаев сиюминутной реакцией и лишь впоследствии для них находили обоснования военнополи тического характера. Рой Эллисон 148 Более удивительно то, что с тех пор Россия не предприняла сколь(либо значительных усилий для проведения военной ре( формы, направленной на преодоление региональных конфлик( тов, в которых она участвовала или может участвовать. Порази( тельно, что две российские кампании в Чечне (1994–1996 годов и с 1999 года по настоящее время) не стали катализатором этого процесса или источником опыта, который был бы полезен для применения в других региональных конфликтах. Более того, военные действия России в Чечне не только не подтолкнули ее к широкой военной реформе, но и, судя по всему, сделали не( возможным проведение такой реформы в виде управляемого систематизированного процесса. В результате Россия вынужде( на решать региональные военные задачи, используя имеющиеся вооруженные силы со всеми их слабостями и недостатками. Анализ российского опыта использования военной силы в раз( личных конфликтах, представленный в настоящей главе, пока( зывает, насколько трудно регулировать применение военных средств при организации вооруженных сил, по(прежнему плохо приспособленных для решения стоящих перед ними задач. Отсутствие четких принципов, регулирующих применение российской военной силы в региональных конфликтах, отчетли( во демонстрируют обе чеченские кампании, представляющие собой самый яркий пример применения силы российскими во( енными в постсоветский период. Глава начинается с анализа этих кампаний, который показывает, что Россия не сумела по( нять природу региональных конфликтов низкой интенсивности с участием субгосударственных сил и адаптироваться к ним, пытаясь по(прежнему использовать в Чечне альтернативную модель военных действий. Особенно поражает тот факт, что российские военные мало чему научились за годы военных дей( ствий в Чечне и что Россия не сумела извлечь из чеченских со( бытий сколь(нибудь существенных уроков, которые можно было обобщить для использования в других региональных конфлик( тах. Эта центральная тема данной главы соответствует представ( ленной в книге полемике по более широкому вопросу, а именно: насколько российская военная машина в ее современном состо( янии в принципе поддается реформированию. Во втором разделе сравнивается поведение российских во( енных в чеченских кампаниях с их образом действий в различ( ных региональных конфликтах в странах СНГ в первой полови( не 1990(х годов: в Приднестровье, Абхазии (и в скоротечном Г ЛАВА 4. Россия, региональные конфликты и применение военной силы 149 конфликте в Мингрелии), в Южной Осетии и Таджикистане. За исключением Таджикистана, во всех случаях Москва участвова( ла в боевых действиях лишь непродолжительное время. Со вре( менем российские войска стали использоваться на несколько более регулируемой и ограниченной основе. Тем не менее рос( сийское военное присутствие в этих конфликтах было чрезвы( чайно политизированным, особенно на начальном этапе, и отра( жало более широкие, хотя и непоследовательные, политические цели России в отношении государств СНГ и российскую кон( цепцию "пространства" СНГ. Продолжающееся дислоцирование российских войск в райо( нах этих "замороженных" конфликтов представляет собой скорее форму навязывания, нежели поддержания мира. Особенности так называемого российского миротворческого присутствия в регио( не СНГ всесторонне исследованы и не составляют основного со( держания этой главы. Однако разработка основных принципов ведения таких миротворческих операций в рамках российской военной концепции свидетельствует о попытке систематизации моделей военного поведения и заслуживает внимания. Отдельно рассматриваются немногие и, к счастью, нетипичные случаи, ког( да существовал (или мог существовать) риск, что российское уча( стие в региональных конфликтах в странах СНГ может обернуть( ся эскалацией военных действий и конфронтацией с другими региональными или мировыми державами. Российские кампании в Чечне представляют зону внутрен( них конфликтов, поскольку ведутся на территории Российской Федерации. Вторая, более широкая зона – это военное участие России в различных конфликтах в странах СНГ. За пределами СНГ российские национальные интересы гораздо слабее. Тем не менее показательна реакция Москвы на крупные региональные конфликты за пределами или большей частью за пределами зоны СНГ, в которых в качестве воюющей стороны выступает не Россия, а страны Запада. Военная операция НАТО в Косово в 1999 году представляла собой региональные боевые действия вы( сокой интенсивности, а возглавляемая США военная кампания в Афганистане после 2001 года является примером сочетания опе( раций высокой и низкой интенсивности в региональном конф( ликте. В обоих случаях Россия заявляла о наличии там серьез( ных интересов, но прямого участия не принимала. В третьем разделе главы рассматривается российская интерпретация этих кампаний (а также российская реакция на имевшую место до Рой Эллисон 150 этих событий угрозу со стороны талибов) и содержится анализ российской реакции на иракскую войну 2003 года. Главный воп( рос состоит в том, послужил ли опыт этих конфликтов стимулом для российского руководства к пересмотру принципов примене( ния военной силы, особенно соотношения между своими воен( ными/военно(техническими возможностями и политическими задачами в региональных конфликтах. РОССИЙСКИЕ ВОЕННЫЕ КАМПАНИИ В ЧЕЧНЕ Проблема новых методов ведения войны Вряд ли есть основания полагать, что в начале 1990(х годов российское военное руководство понимало характер или требо( вания региональных конфликтов малой интенсивности с участи( ем субгосударственных сил. Провал кампании в Афганистане в 1980(е годы, как видно, оставил весьма слабый след в военной теории и ведении операций, за исключением тактических разра( боток. Несмотря на активность военных действий в новых зонах конфликтов на территории СНГ, бремя прежней советской во( енной практики и разнообразные требования, связанные с вы( водом советских вооруженных сил из мест их бывшей дислока( ции, мешали серьезно обдумать необходимые корректировки с учетом сложностей новых конфликтов. Российская военная доктрина 1993 года признавала, что ло( кальные войны и вооруженные конфликты представляют собой главную угрозу миру и безопасности. Но при этом военные тео( ретики давали локальным войнам узкое определение – как бо( евые действия двух или нескольких государств на ограниченном географическом пространстве, а региональные войны истолко( вывались как боевые действия между несколькими крупными государствами конкретного региона или их коалициями 2 . Конф( ликт низкой интенсивности понимался также преимущественно в рамках государственной компетенции – как ограниченные политические или военные действия, предпринимаемые каким( либо государством и направленные на поддержку других друже( 2 Maj. Gen. I.N. Manzhurin (ret.). The Specifics of Conducting Military Actions in Medium( and Low(Intensity Conflicts. – Military Thought, no. 1 (January 1994), p. 15. Г ЛАВА 4. Россия, региональные конфликты и применение военной силы 151 ственных государств. Российскому военному менталитету было трудно освоить новые формы конфликта, предусматривающие нерегулярные операции, особенно предпринимаемые субгосу( дарственными воинскими формированиями. Проще было рас( сматривать нерегулярные операции как продолжение государ( ственной политики 3 Некоторые российские военные аналитики сделали попытку переосмыслить источники возможных локальных войн и воору( женных конфликтов. Среди них они назвали межэтнические раз( личия на Северном Кавказе и в Закавказье и разногласия на рели( гиозной почве в Центральной Азии наряду с более традиционными проблемами территориальных претензий 4 . Росло осознание воз( можности начала на Кавказе и в Центральной Азии новых религи( озных и "национально(освободительных" войн низкой интенсив( ности, которые могут быть связаны с терроризмом. Эти аналитики отмечали, что "горький опыт Афганистана [в 1980(е годы] со всей очевидностью свидетельствует, что наша военная наука уделяет явно недостаточно внимания изучению и анализу военных дей( ствий в конфликтах разной интенсивности" 5 Эта оценка подтвердилась ведением операций в ходе чечен( ской кампании 1994–1996 годов. В принципе, можно было ожи( дать, что поражения России дадут мощный импульс российской 3 Боевые действия российской армии в Афганистане широко исследо( вались на Западе. См. Scott McMichael. Stumbling Bear: Soviet Military Performance in Afghanistan. London, Brassey’s, 1991 и Lester Grau. The Bear Went over the Mountain: Soviet Tactics and Tactical Lessons Learned during the War in Afghanistan. Washington, DC: National Defense University Press, 1996. Однако первый российский подробный военный анализ появился лишь спустя более десяти лет после вывода советских войск из Афганиста( на; см. Махмут Гареев. Афганская страда. Москва: Инсан, 1999. Эти иссле( дования показывают, что со временем Советский Союз все же выработал тактику и стратегию борьбы с повстанцами в Афганистане. 4 Генерал(полковник В.М. Барынкин. Локальные войны на современ( ном этапе. – Военная мысль, № 6 (июнь 1994 г.), сс. 8, 11. 5 Manzhurin. The Specifics of Conducting Military Actions in Medium( and Low(Intensity Conflicts, p. 21. См. также Col. Gen. V.M. Barynkin. Basic Trends and Evolution of Forms and Methods of Employment of Troops (Forces) in Local Wars. – Military Thought, nos. 9/10 (September/October 1994), pp. 31(39; Lt. Gen. V.N. Maganov. Forms and Methods of Employing Troops (Forces) in Armed Conflicts and Local Wars. – Military Thought, no. 2 (March/ April 1996). Рой Эллисон 152 военной мысли к радикальному изменению своего представле( ния о характере региональных конфликтов. Разумеется, это по( будило некоторых гражданских экспертов провести детальный анализ различий между межгосударственными конфликтами, с одной стороны, и внутренними конфликтами или гражданскими войнами – с другой, в ходе которых правительству противосто( яла вооруженная и организованная оппозиция 6 Один специалист, например, в 1996 году убедительно доказы( вал, что следует дать определение новой категории конфликтов: "ограниченные военные конфликты, представляющие собой сово( купность внутренних конфликтов, включая интернационализиро( ванные гражданские войны". Россия могла бы участвовать в таком конфликте в четырех вариантах. Она могла бы быть (1) непосред( ственным участником конфликта, (2) союзником одного из участ( ников ограниченного международного конфликта, (3) союзником одного из участников ограниченного внутреннего военного конф( ликта или (4) третьей стороной, осуществляющей стабилизацион( ные меры в зоне конфликта. В последнем случае участие России может осуществиться в форме прямого одностороннего вмешатель( ства или в форме миротворческих операций по поддержанию ре( жима прекращения огня. Каждый вариант требует особых форм политической и военной поддержки российских операций и про( ведения организационных изменений, таких как создание центра( лизованного командования сил специального назначения. Предпо( лагалось, что при планировании операций следует предусмотреть наличие у России необходимого потенциала для участия в трех таких ограниченных военных конфликтах одновременно, а также возможность экстренного усиления на случай ухудшения ситуации в одном из таких конфликтов 7 Возможно, такое новое представление об ограниченных конф( ликтах обсуждалось в российском Генеральном штабе в период между двумя чеченскими кампаниями. Но это не привело ни к разработке соответствующих планов, ни к проведению каких(либо 6 Например, Д. Малышева. Конфликты на юге СНГ и на Ближнем и Среднем Востоке. – Мировая экономика и международные отношения, № 10 (октябрь 1995 г.), сс. 32–45. 7 Дмитрий Евстафьев в Независимом военном обозрении, № 1 (январь 1996 г.), с. 2. Автор, старший научный сотрудник Российского института стра( тегических исследований, изложил свой взгляд в: Former Soviet Union Fifteen Nations: Policy and Security (далее – FSU 15 Nations), June 1996, pp. 3(7. Г ЛАВА 4. Россия, региональные конфликты и применение военной силы 153 организационных мероприятий. Во второй половине 1990(х годов стало ясно, что первая чеченская кампания не стала катализатором процесса преодоления инерции и консерватизма в российских во( оруженных силах. Более того, сократилось финансирование нужд обороны, отсутствовала также политическая воля гражданского руководства в отношении создания и содержания сил и структур, соответствующих характеру новых ограниченных военных конф( ликтов. В целом из опыта чеченской кампании 1994–1996 годов не было извлечено практически никаких полезных уроков в области организации и подготовки российских вооруженных сил (см. ниже). Как это ни парадоксально, с началом в 1999 году новой вой( ны в Чечне все попытки провести серьезную реформу россий( ских вооруженных сил с целью привести их в соответствие с новыми реалиями ограниченного военного конфликта были заб( локированы сиюминутными потребностями текущих боевых действий. Нельзя было проводить эффективную реформу в раз( гар войны, которая месяц за месяцем истощала российские ма( териально(технические и людские военные ресурсы, нанося се( рьезный урон боевому духу и психическому здоровью офицеров и солдат и способствуя процветанию повсеместной коррупции. Затяжные боевые действия в Чечне сопоставимы с "кровоточа( щей раной", которой в свое время стал для Советского Союза Афганистан, несмотря на стремление на официальном уровне в обоих случаях преуменьшить масштабы и затушевать характер ведущихся там операций. Чеченские кампании – "досовременная" война Применение Россией военной силы в Чечне в целом напоми( нает советские военные действия в Афганистане еще и в том смысле, что оно отличается от западных концепций "современ( ных военных операций" и развертывания сил 8 . Важная особен( ность "досовременного" характера военного поведения России в Чечне состоит в отсутствии восприимчивости к международным нормам применения силы, выработанным более безопасными в 8 Сопоставление военной культуры в таких конфликтах см. Robert M. Cassidy. Russia in Afghanistan and Chechnya: Military Strategic Culture and the Paradoxes of Asymmetric Conflict. Carlisle, PA: Strategic Studies Institute, U.S. Army War College, February 2003. Рой Эллисон 154 экономическом, политическом и социальном отношении западны( ми государствами. Это в особенности касается обращения с граж( данским населением при проведении военных операций 9 По этой причине и в силу "внутреннего" характера конф( ликта российские военные действия в Чечне отличаются от опе( раций России по поддержанию мира или по принуждению к миру в государствах СНГ или на Балканах. Действительно, до начала первой чеченской кампании в декабре 1994 года россий( ское руководство всерьез даже не рассматривало вариант при( нятия миротворческих мер в Чечне в качестве альтернативы применению силы. Поскольку президент Борис Ельцин опирал( ся на ближний круг советников, придерживавшихся жесткой линии, ценные рекомендации гражданских и военных ведомств, касающиеся вариантов введения кризисного управления и ми( ротворческих мер, никогда к нему на стол не попадали 10 Военные кампании в Чечне поднимают главный вопрос: спо( собны ли российские вооруженные силы усвоить "современные" принципы ведения военных действий по защите жизненно важ( ных национальных интересов, касающихся как роли войск, так и средств ведения боевых действий 11 ? Ответ на этот вопрос зави( сит от того, насколько российский опыт в Чечне научил Москву находить правильные решения по урегулированию региональных конфликтов и ограничению применения военной силы. На деле оказалось, что российское военное руководство не желает извле( кать из "внутренних" чеченских конфликтов уроки, помимо так( тических, которые позволили бы понять характер "локальных войн" или региональных операций на других театрах военных действий. Это мешает выявить в военных операциях в Чечне ка( кие(либо общие модели, применимые для характеристики исполь( зования Россией военной силы. Российское командование не 9 Наиболее удачный анализ этой проблемы содержится в: Matthew Evangelista. The Chechen Wars: Will Russia Go the Way of the Soviet Union? Washington, DC: Brookings Institution Press, 2002, pp. 139(177. О безразличии российских военных к законам и обычаям ведения войны см. рр. 156(161. 10 См. Timothy Thomas. The Russian Armed Forces in Chechnya, in John Mackinlay and Peter Cross, eds. Regional Peacekeepers: The Paradox of Russian Peacekeeping. Tokyo: United Nations University Press, 2003, pp. 111(131. 11 Мой анализ опирается на: Robert Garwood. The Second Russo(Chechen Conflict (1999 to date): “A Modern Military Operation”. – Journal of Slavic Military Studies, vol. 15, no. 3 (September 2002), pp. 60(80. Г ЛАВА 4. Россия, региональные конфликты и применение военной силы 155 склонно также делать выводы из того факта, что в ходе чеченских кампаний проявилась острая нехватка ресурсов и бюджетных средств. И это несмотря на возрастающий объем исследований, главным образом западных, посвященных анализу недостатков и слабостей в организации и ведении боевых действиях в Чечне, которые свидетельствуют об ограниченности российского воен( ного потенциала в более широком плане. Первая чеченская кампания, как и операция в Афганистане, показала, что российское/советское планирование действий было направлено главным образом на достижение конечных целей, а не на реализацию военной политики на практике. Излишне уве( ренное в себе военное руководство подходило к вопросам плани( рования, подготовки и разведки недостаточно основательно. Поведение России в Чечне вновь подтвердило исторически сло( жившуюся в России и Советском Союзе недооценку отношений между гражданским обществом и военными. Упор на конечные цели порождал пренебрежительное отношение к человеческой жизни как русских, так и чеченцев, при этом современная кон( цепция "правомерности" военных действий в расчет не принима( лась. Во второй чеченской кампании более слабая позиция боеви( ков отчасти позволила нарисовать картину, по крайней мере в глазах россиян, выполнения Москвой современной, сугубо бес( пристрастной миссии, к тому же Москва, видимо, усвоила неко( торые тактические уроки первой чеченской войны. Однако рос( сийские военные в целом не сумели разработать принципы проведения более современных, профессиональных противопов( станческих операций и коренным образом изменить упоминав( шийся выше досовременный характер военных действий, в особенности в отношении опоры на огневые средства и пренеб( режение к людским и материальным потерям 12 . Российское ко( мандование отказалось признать тот стратегический урок, что применение силы в любом сочетании дает ограниченные резуль( 12 Подробное описание повторения российскими военными старых ошибок во второй чеченской кампании см. Pavel Felgenhauer. The Russian Army in Chechnya. – Central Asian Survey, vol. 21, no. 2 (June 2002), pp. 157( 166. См. также Anne Aldis, ed. The Second Chechen War. Camberley, UK: Conflict Studies Research Centre, Royal Military Academy Sandhurst, June 2000 и Алексей Малашенко и Дмитрий Тренин. Время юга: Россия в Чечне, Чеч( ня в России. Москва: Московский центр Карнеги, сентябрь 2002 года. Рой Эллисон 156 таты в такого рода асимметричном конфликте 13 . По(прежнему отсутствовали оперативные сдерживающие факторы, входящие в современную парадигму военных операций, и российские во( енные все еще, по существу, не понимали природы оказанного им субгосударственными силами сопротивления, в высшей сте( пени гибкого и упорного. Все эти факторы, а также провал попыток выработать план "прекращения войны" после захвата территории и столицы Чеч( ни, г. Грозного, привели к тому, что у российских военных не осталось эффективных средств для разгрома повстанцев 14 . Это признали некоторые из более проницательных российских обо( зревателей, которые указывают на продолжающееся широкое сопротивление чеченских боевиков, несмотря на утверждения российских официальных лиц и Совета безопасности России о том, что этап боевых действий в чеченской "контртеррористи( ческой операции" завершен 15 Чеченские кампании – неусвоенные уроки войны Опыт чеченских кампаний, как уже отмечалось, не убедил Россию в необходимости модернизации принятого официальной военной наукой подхода к ограниченным военным конфликтам, за исключением того, что были внесены изменения в тактиче( скую подготовку войск, проведено несколько штабных учений и разработаны рекомендации тактического плана в отношении роли, которую конкретный род войск может играть в таких кон( фликтах. Например, широко изучались новые подходы к исполь( зованию военно(воздушных сил в Чечне 16 13 Cassidy. Russia in Afghanistan and Chechnya. 14 Ibid., рр. 74, 87. 15 См. Салават Сулейманов в Независимом военном обозрении, № 3 (февраль 2002 г.); о заявлениях Совета безопасности см. Коммерсант, 28 февраля 2002 г., с. 2. 16 О первой чеченской кампании см. Pavel Baev. Russia’s Airpower in the Chechen War: Denial, Punishment, and Defeat. – Journal of Slavic Military Studies, vol. 10, no. 2 (June 1997), pp. 1(18 и Timothy Thomas. Air Operations in Low Intensity Conflict: The Case of Chechnya. – Airpower Journal, winter 1997, pp. 51(59. О второй кампании см. Marcel de Haas. The Use of Russian Airpower in the Second Chechen War. Camberley, UK: Conflict Studies Research Centre, Royal Military Academy Sandhurst, January 2003. Генерал(полковник Юрий Якубов подтвердил, что командно(штабные учения в Дальневосточном воен( Г ЛАВА 4. Россия, региональные конфликты и применение военной силы 157 Эта инерция присутствовала даже несмотря на то, что неко( торые российские специалисты по военным вопросам утвержда( ли до начала второй чеченской войны, что вооруженные силы России необходимо готовить к современному эквиваленту "мол( ниеносной войны" – ограниченной войны с применением обыч( ных вооружений, которая ведется небольшими подразделениями и авиационными мобильными частями, применяющими нелиней( ную тактику боя. Самой подходящей для этого силовой структу( рой были бы группы быстрого реагирования, аналогичные тем мобильным силам, план создания которых был широко разрекла( мирован ранее, в 1990(х годах 17 . Но эта идея осталась лишь в про( екте. О планах создания военных подразделений "постоянной готовности" говорил министр обороны Игорь Сергеев, но они так и остались нереализованными, а затем их заслонили требования, связанные с боевыми действиями во второй чеченской кампании. После первой чеченской кампании также подчеркивалась потенциально важная роль сил специального назначения в борь( бе с нерегулярными вооруженными формированиями. Такие силы рассматривались как возможное ядро российской боевой мощи в ограниченных столкновениях с нерегулярными форми( рованиями. Однако эта идея, очевидно, была похоронена в пери( од передышки между двумя чеченскими войнами. Она была не( достаточно изучена, и ее реализации помешали отсутствие специальных структур планирования в российском Генеральном штабе и в оперативных штабах военных округов, а также тот факт, что части специального назначения организационно были переданы разведке 18 Вторая кампания в Чечне в некоторых отношениях отлича( лась от первой. Отсутствовал политический контроль над опера( циями на театре военных действий, который, по утверждению ном округе были направлены на "решение задач, связанных с боевой подго( товкой на основе опыта чеченской кампании" и что в обучении военнослу( жащих этот опыт использовался наряду с классическим боевым опытом Второй мировой войны. Суворовский натиск, 22 марта 2001 г., сс. 1–2, цит. по: FSU 15 Nations, no. 3 (March 2001), pp. 119(120. 17 Carl van Dyke. Kabul to Grozny: A Critique of Soviet (Russian) Counterinsurgency Doctrine. – Journal of Slavic Military Studies, vol. 9, no. 4 (December 1996), pp. 689(703. 18 Полковник В. Кадетов в Независимом военном обозрении, № 23 (де( кабрь 1996 г.), с. 2 и Jennifer G. Mathers. The Lessons of Chechnya: Russia’s Forgotten War? – Civil Wars, vol. 2, no. 1 (spring 1999), р. 106. Рой Эллисон 158 военных, был фактором, сдерживающим успех их действий. Фун( кции командования и управление были переданы непосредствен( но Генеральному штабу, при этом координация действий между подразделениями разных министерств улучшилась по сравнению с плачевным состоянием, в котором она находилась в 1994– 1998 годах, несмотря на сохраняющееся недоверие между россий( скими сухопутными силами и внутренними войсками. Однако общее командование всем, что официально именовалось "контр( террористической операцией на Северном Кавказе", в январе 2001 года было поручено Федеральной службе безопасности (ФСБ), несмотря на отсутствие у нее опыта ведения военных опе( раций. Ко второй кампании был полностью реорганизован Севе( рокавказский военный округ. Использовались не смешанные под( разделения, сформированные в первую чеченскую войну, а полностью укомплектованные части – так называемые полковые и батальонные тактические группы, которые действовали более эффективно. Гораздо больше внимания Россия уделяла информа( ционной войне и гораздо больше, чем в первую кампанию, преус( пела в управлении общественным мнением и контроле над осве( щением конфликта в СМИ. Во второй кампании был разработан и осуществлен обширный план действий, в котором, тем не ме( нее, не ставился вопрос о полном прекращении войны 19 В целом России не удалось выработать современной доктри( ны борьбы с повстанцами, которая доказала бы свою эффектив( ность в Чечне и с определенными изменениями могла бы быть в будущем использована в других конфликтах. Во время второй чеченской кампании в Москве стало модно вспоминать опыт 1940(х и 1950(х годов, когда советские силы успешно подавляли националистические партизанские движения в республиках Прибалтики, в Западной Украине и Польше. Российские службы безопасности, Кремль и часть российских военных считали, что та же тактика борьбы с партизанами может сработать на более поздних этапах второй чеченской кампании 20 . Эта тактика пре( дусматривает размещение гарнизонов в городах, оказание под( 19 Timothy L. Thomas. A Tale of Two Theatres: Russian Actions in Chechnya in 1994 and 1999. – Analysis of Current Events, vol. 12, nos. 5(6 (September 2000), pp. 18(21. См. также его анализ стратегии и тактики в первой чечен( ской кампании: The Caucasus Conflict and Russian Security. Fort Leavenworth, KS: Foreign Military Studies Office. 20 Felgenhauer. The Russian Army in Chechnya, рр. 163(164. Г ЛАВА 4. Россия, региональные конфликты и применение военной силы 159 держки промосковской чеченской милиции и так далее. Бывший министр внутренних дел России и председатель подкомитета Думы по законодательству в сфере борьбы с транснациональной преступностью и терроризмом Анатолий Куликов утверждал к тому же, что по опыту 1940(х годов Чечню следует разделить на зоны ответственности, каждая из которых должна иметь баталь( он и оперативную группу. В операциях такие батальоны будут действовать совместно с группами специального назначения российского министерства внутренних дел и главного разведы( вательного управления 21 . Такой план может оказаться выполни( мым или невыполнимым, но пока его не пробовали применять. Российские аналитики отмечают, что, хотя российские фе( деральные войска, как считается, проводят "контртеррористи( ческую операцию", "никаких оперативных или юридических документов на этот счет нет", и, таким образом, "каждый отдель( ный командир на своем уровне определяет эту кампанию, как ему удобнее" 22 . Правда, российские военные теоретики присту( пили к разработке принципов и теоретических основ специаль( ных операций в целях борьбы с терроризмом, в том числе исполь( зование временных оперативных групп различных силовых структур (министерства обороны и внутренних дел, ФСБ и т. д.) 23 Но даже если бы такие принципы были приняты официально, их было бы трудно применять на практике при отсутствии необхо( димого финансирования или потенциала, например если высо( коточное оружие, определяемое как необходимая предпосылка для проведения таких специальных операций, фактически недо( ступно для российских вооруженных сил. В российских военных изданиях начали также появляться публикации по проблемам "операций помимо войны". Но давае( мое в них описание организационных принципов и тактики на( столько обобщено, что их практическая ценность для обучения личного состава и подготовки к какому(либо конкретному конф( ликту, безусловно, ограничена 24 . Гражданские аналитики, более 21 Интервью газете Сегодня, 7 марта 2001 г. 22 Михаил Ходаренок, Независимое военное обозрение, 23–29 марта 2001 г., сс. 1–2. 23 Малашенко и Тренин. Время юга, сс. 136–138. 24 Например, полковник Сергей Батюшкин, Армейский сборник, № 10 (2002 г.), сс. 29–34. См. также Анатолий Корнуков. Контртеррористиче( ская операция на Северном Кавказе: основные уроки и выводы. – Воен ная мысль, № 4 (июль 2000 г.), сс. 5–10. Рой Эллисон 160 подробно изучившие расплывчатые внутренние и внешние ас( пекты локальных/региональных конфликтов, пришли к выводу, что "невозможно говорить об эффективности операции невоен( ного характера в военных терминах" 25 . Они также указывали на необходимость оценить конкретную роль российских внутрен( них войск в чеченской кампании на российской территории в "операциях помимо войны", которые проводились в ходе воен( ных операций регулярных войск 26 Однако одной из основных проблем было очевидное неже( лание российского Генерального штаба рассматривать чечен( ские кампании как показательные во всех аспектах, кроме так( тической подготовки. Такое нежелание объясняется двумя причинами. Во(первых, эти кампании ставят под вопрос любов( но хранимые традиционные стратегические концепции и по сво( ему характеру представляют собой новый тип операций, для ведения которых российские офицеры не имеют ни подготовки, ни желания. Во(вторых, Генеральный штаб считает эти кампа( нии вопросом внутренней безопасности. Эти соображения и весьма спорный "досовременный" характер действий в Чечне обусловили то, что на основе чеченского опыта не были разра( ботаны руководящие принципы применения российской воен( ной силы в других конфликтных зонах южного пояса или в "опе( рациях помимо войны", необходимость в которых может возникнуть в будущем. |