бжд. Основы государственного и муниципального управления часть I. Основы государственного управления
 Скачать 1.14 Mb.
|
|
И. Кант (1724–1804) провозглашает наступ- ление века Просвещения как эпохи выхода общества из состояния несовершен- нолетия и обращения его в фазу свободного ответственного выбора в осу- ществлении своих целей. Возражая просвещенческой парадигме Платона, упо- вающего на доблестный отряд философствующих правителей, И. Кант предо- стерегал от искажения властью свободного суждения разума. Поэтому власть просто должна гарантировать влияние философов на власть. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Идеальной формой государственного устройства для Канта является республика, понимаемая им как «устройство, установ- ленное, во-первых, согласно с принципом свободы членов общества (как людей), во-вторых, в соответствии с основоположениями о зависимости всех (как подданых) от единого общего законодатель- ства и, в-третьих, по закону равенства всех (как граждан государ- ства)». · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · 56 Для И. Канта республиканский строй не исключает монархии; скорее, наоборот, призван дополнить ее. Монархия, по И. Канту, есть форма политиче- ского устройства, представляющая общую волю граждан, зафиксированную в воле одного человека. В такой республике все граждане должны подчиняться принятым законам, а правительство – контролировать их соблюдение. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Как форма политического устройства республиканизм есть «государственный принцип отделения исполнительной власти от законодательной». · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Важный вопрос, необходимости решения которого Кант придавали мак- симальную степень остроты, был вопрос об условиях вечного мира между народами и государствами. Наиболее оптимальной формой международного объединения, способного обеспечить всеобщий мир, является федерализм сво- бодных государств. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · «Это был бы союз народов, – пишет Кант, – который, одна- ко, не должен быть государством народов». · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Идея всемирного правительства решительно отвергается немецким мыс- лителем. Свободный союз народов скрепляет не воля отдельных людей, а за- кон, оказывающий на международные связи стабилизирующее воздействие. Другой немецкий философ Г. Гегель (1770–1831), для которого проблема политических систем носила в значительной степени логический характер, был намерен, в отличие от своих предшественников, раскрыть содержание полити- ческого строя изнутри его самого, из понятия о нем. В противовес популярной либеральной триаде Ш. Монтескье в отноше- нии разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, Г. Гегель выдвигает свою, устанавливающую наличие княжеской, правитель- ственной и законодательной властей. Главным недостатком формулы Ш. Мон- тескье Г. Гегель считал «одностороннее их выпячивание друг за друга на осно- ве их взаимного ограничения». Такой тип взаимоотношений между властями не устраивал Г. Гегеля, поскольку смешивал без остатка принципиально различ- ные в отношении друг друга органы. Монархия, к примеру, не должна быть ограниченной, поскольку не может быть ограниченным суверенитет государ- 57 ства. Признание княжеской власти как раз и состоит в том, чтобы было узако- нено право последнего визирования текущих государственных решений. В под- тверждение этому в жертву приносятся столь популярные для Просвещения идеи политического равенства. Для Г. Гегеля эти идеи представляются плодом «рассудочных абстракций», игнорирующих реальный ход политической эво- люции. Подлинное равенство – это равенство перед законом, и оно достижимо лишь при конституционно оформленной «разумной монархии», как раз и при- званной обеспечить неотъемлемые права личности. Под конституционностью Гегель понимает определение прав, т. е. свобод вообще, а также организацию их осуществления. Правительственная власть, в которую немецкий философ включал и су- дебную, преследовала достижение цели, о которой писал еще Аристотель: сов- мещение интересов среднего класса с интересами сильной монархии. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Действующее на пересечении этих интересов чиновничество как раз и образует ту многочисленную прослойку в классическом буржуазном государстве, что получила название «бюрократия». От извращений, касающихся этой прослойки, об опасности которых Гегель в свое время предупреждал, может предохранить двойной контроль: монарха – с одной стороны, с другой – низших звеньев общества, т. е. корпораций, цехов общин и т. д. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Сущность законодательной власти Г. Гегель усматривал в ее независимо- сти от представительных органов, полагая законотворчество как свободную от интересов масс деятельность профессиональных политических структур. Зако- нодательная власть может быть подчинена только монарху, представительные же слои должны выполнять только совещательную функцию. Законотворчество – это достояние не всех, а только приближенных к особого рода деятельности, а потому Г. Гегель лишает возможности быть избранными значительную часть людей, относя их интересы к проявлениям ложного обыденного сознания. От- рицая за народом право на законодательную деятельность, Гегель не закреплял таких прав и за «частным сословием», поставлявшим своих представителей в органы правительственной власти. Сословное собрание, из среды которого вы- двигаются эти представители, является проводником интересов гражданского 58 общества – сферы реализации особенных частных целей и интересов свободной личности. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Тремя основными составляющими гражданского общества, по Гегелю, являются система потребностей, отправление правосудия (полиция) и корпорация. Гражданское общество и государство в ге- гелевской логической схеме обозначаются соответственно как цар- ства рассудка и разума, а потому гражданское общество должно быть определено в государстве в качестве одной из составляющих. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Гегелевская концепция государства синтезирует платоновско- аристотелевскую идею государства как нравственного субъекта с христианской идеей свободы, воплощенной в гегелевской трактовке гражданского общества. Гегелевская концепция политики проистекает из приоритета государственных форм правления над негосударственными, когда все существующие власти вы- растают из одного «целого». Гегель выдвигает императив «господства права», который синтезирует субъективное и объективное в проведении политической игры. «Господство права» – это по сути этатистский вариант в достижении иде- ала обеспечения прав свободной личности. Марксистская теория государства стала логическим продолжением геге- левского подхода. К. Маркс (1818–1883) и Ф. Энгельс (1820–1895) исходили из классовой природы государства, возникшего в результате раскола общества на классы с противоположными друг другу экономическими и политическими ин- тересами. Каждая историческая форма государства является способом закреп- ления политического господства одного класса над другими, дифференциро- ванными по характеру отношения к средствам производства. Универсализм ге- гелевской идеи трансформируется в миссионерскую роль пролетариата, спо- собного путем преобразования в господствующий класс окончательно разо- рвать порочный круг многовекового неравенства. Совокупность производственных отношений, складывающих между раз- личными классами, составляет экономический базис общества, над которым возвышается политическая и юридическая надстройка, и которому соответ- ствуют формы общественного сознания. 59 · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Это означает, что экономические интересы людей, в конечном счете, обусловливают мотивы их политических идеалов и устрем- лений. Это основополагающее марксистское положение, вырванное из исторического контекста, было взято на вооружение догматиче- ски мыслящими руководителями СССР и использовано в разработ- ке внутренней и внешней политики страны на долгие годы. Многие советские руководители были убеждены, что при проведении ка- ких-либо общественных преобразований достаточно подготовить для этого экономический фундамент, тогда и надстроечные инсти- туты (религиозные, политические и правовые) перестроятся сораз- мерно произошедшим экономическим изменениям. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Испытывая детерминирующую силу экономического фактора, политиче- ская деятельность обладает способностью воздействия на экономические про- цессы. Главное значение в этой связи придается революциям – своеобразным «локомотивам истории», которым отводится роль «повивальной бабки», обес- печивающей успешное появление на свет новых общественно-экономических формаций. Основу развития общественно-экономических формаций, по К. Марксу, составляют меняющие друг друга азиатский, античный, феодальный и буржуазный способы производства. Уже после смерти К. Маркса Ф. Энгельс изложил другую редакцию типизации государств в рамках концепции обще- ственно-экономических формаций, выделив рабовладельческое, феодальное и капиталистическое государства. В целом же политическая концепция марксизма сформировалась в русле антиэтатистской, умеренно анархистской традиции, наибольший вклад в кото- рую внесли М. А. Бакунин (1814–1876) и О. Бланки (1805–1884). Даже сама идея диктатуры пролетариата как переходной формы государства таила в себе значительный элемент анархистской идеологии, что подкреплялось выводами К. Маркса о том, что классовая диктатура пролетариата является необходимой переходной ступенью к уничтожению классовых различий вообще. Ростки эф- фективной государственной модели К. Маркс видел в Парижской коммуне, действия которой им оценивались очень высоко. Заметную роль в раскрытии сущности государственной власти сыграло наследие итальянского экономиста и социолога В. Парето (1848–1923), разра- 60 ботавшего популярную сегодня теорию элит, давшую начало целому направ- лению в социально-политических исследованиях [1, 3, 4]. Теория элит послужила реакцией на теоретическую слабость прогрес- систской идеологии, под знаменем которой сформировалась вся эпоха Просве- щения, подготовившая расцвет гегельянства и марксизма в объяснении законов исторического развития. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Теория элит отрицает идею исторического прогресса, не видя за ней никакого реального содержания. История есть совокупность социальных циклов, у истоков которых стоят элиты – властвующие меньшинства, определяющие общую политику развития общества. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Элиту, по В. Парето, составляет две силы: «лисы» и «львы». «Лисами» называют представителей элиты, наделенных от рождения «остатками», т. е. предрасположенностью к манипулированию массами с помощью хитрости и обмана. А «львами» – обладающих способностью использовать силу для до- стижения политических целей. Важная роль в дифференциации элиты отводит- ся инстинктам, которые во многом и предопределяют каждому человеку его политический выбор. В. Парето выделяет шесть основных групп инстинктов: инстинкты произ- водственного характера; инстинкты, выражающие устойчивый характер отно- шений между людьми и вещами; инстинкт самовыражения (на нем основана религия); общественный инстинкт (самопожертвование); инстинкт, связанный со стремлением к самосохранению; половой инстинкт. Инстинкты определяют настроения людей, а последние – психологическую установку человека. Среди «лис» превалируют настроения скептицизма, среди «львов» – вера. Наличие инстинктов не отрицает существенного влияния на поведение человека рациональных мотивов, которые Парето, в свою очередь, делит на че- тыре вида: простое утверждение, обращение к авторитету, возведение настрое- ния в принцип и словесные доказательства. Именно анализ инстинктивной и рациональной сфер в политическом поведении индивидов может позволить объяснить существующие обществе политические тенденции, поскольку дей- ствие объективных законов в обществе Парето решительно отвергал. 61 · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · В обществе действует две силы: сила принуждения и сила инерции, снятие которых друг другом только и может служить ос- нованием их законосообразности. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Взаимоотношения между двумя группами политической элиты составля- ют естественную базу их кругооборота, позволяющего обществу таким образом сохранять политическую стабильность, избегая тем самым кровопролитных ре- волюций. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Кругооборот политических элит предусматривает механизм кооптации новых членов, что позволяет избежать социальной напряженности, связанной с дискриминацией одного слоя общества другим. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · В экономическом плане «львам» и «лисам» соответствуют спекулянты и рантье, в роли которых выступают бизнесмены и вкладчики, живущие на про- центы. Если в обществе господствуют спекулянты, то это означает состояние промышленного подъема, господство рантье означает стабилизацию и после- дующее загнивание. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Народный суверенитет с точки зрения теории элит является иллюзией, поскольку иллюзорны все существующие представления об эгалитаризме, народном представительстве, классовой борьбе и социализме. Демократия также не может существовать по причине ее невозможности. Доказательством этого служит знаменитый за- кон В. Парето, гласящий, что способ распределения доходов являет- ся одним и тем же в разных странах и в различные исторические эпохи. И сколько бы не совершенствовалась политическая и эконо- мическая структура общества, традиции, заложенные в нем, так и не смогут трансформироваться, какими бы радикальными ни каза- лись произошедшие изменения. Закон, экономически обоснованный итальянским мыслителем, устанавливал некую постоянную величи- ну, отражающую взаимодействие размеров доходов и численности получающих их лиц. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · 62 При любых общественных преобразованиях общество всегда вынуждено возвращаться к присущему только ему способу распределения, какими бы глу- бокими ни были эти преобразования. Соотечественник Парето Г. Моска (1858–1941) считал, что политическая власть никогда не сможет стать властью самого народа. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · И поэтому должен сформироваться особый класс одухотво- ренных и способных правителей – меритократия, статус которого был бы противопоставлен эгалитаристским тенденциям в политике. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · М. Вебер (1864–1920) составил поистине целую эпоху в развитии не только политической и социологической наук, но и определил на много лет вперед устойчивую моду на специфический тип гуманитарного знания. Беря в качестве объекта своего рассмотрения научную рациональность, Вебер призна- вал ее ограниченность применительно к решению социальных, в т. ч. политиче- ских, проблем. Хотя в науке и нет ничего постоянного – всякое знание через определенный момент времени устаревает, но общество не должно непрерывно подвергать пересмотру ценности, заложенные в основе его конституции. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · А потому его основу должны составлять прочные этические принципы, являющиеся непременным условием обеспечения це- лостности социума, гарантом его стабильности и жизнеспособно- сти. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · М. Вебер выделяет три добродетели для политика, служащие средством достижения его целей: страстность, чувство ответственности и глазомер. Но, находясь в нормативных рамках этих качеств, политик волен свободно обхо- диться с некоторыми известными христианскими догматами морали. Это ста- новится возможным благодаря разделению этики на два вида: «этику умона- строения, убеждения» и «этику ответственности». Только в нормативных рам- ках второго вида этики возможен выход на политическое маневрирование, яв- ляющееся характерной чертой деятельности государственного служащего. Внимание М. Вебера в связи с этим приковано к тому, чтобы выяснить, как в этих условиях использовать шанс, позволяющий идею политика сделать основой всеобщего законодательства. Навязывание воли другим при этом не 63 должно быть насильственным; оно должно справедливым и этически оправдан- ным, что может быть достигнуто, по Веберу, лишь в условиях сложившейся в обществе харизматической власти. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Процесс рационализации, пронизывающий становление бур- жуазного общества, делает неминуемым образование в рамках классического отношения «князь – свита» особого рода профессио- налов-чиновников, чьи функции в государственной иерархии строго фиксированы, а судьба их достаточно автономна относительно ка- кого-либо исхода политической борьбы. · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · Классическая дихотомия «князь – свита» исходит из тотального подчине- ния класса государственных чиновников политической воле вождя, при пора- жении которого с политической арены уходит вся его свита. Чиновник нового образца, считает Вебер, не должен делать именно того, что всегда должен де- лать политик – бороться. Деятельность вождя и деятельность чиновника, таким образом, принадлежат прямо противоположным системам ответственности, по- скольку ответственность последнего, в отличие от первого, заключена в неукоснительном соблюдении воли вождя, несущего уже принятое решение личную ответственность перед народом. Современная политическая бюрократия является определенным буфером, защищающим вождя от парламента, позволяя ему действовать через голову парламента и даже вопреки его воле и оказывать на политическую ситуацию в обществе прямое влияние [11]. Вызревание такой системы положило начало новой политической модели – |