Осложненное предложение современного английского языка. Современного английского языка
 Скачать 1.87 Mb.
|
|
ГЛАВА 3. ОСЛОЖНЕННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ В РАЗНЫХ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЯХ 3.1 Функциональные стили языка Проблема стилистической дифференциации языка является в течение долгого времени предметом обсуждения многих лингвистов. И.Р. Гальперин определяет стилистику как науку о выразительных средствах языка и специальных стилистических приемах, придающих речи особую эстетико-художественную функцию [Гальперин, 1967: 14]. Сходное определение стиля дается в исследовании Н.Э. Энквиста, Дж. Спенсера и М. Грегори [Enkvist, Spenser, Gregory, 1964]. И.В. Арнольд считает, «что стилистика рассматривает результаты, то есть эффект выбора тех или иных лексических, синтаксических, фонетических и других средств в разных условиях общения» [Арнольд, 1971: 6]. Общим в этих высказываниях является констатация своеобразия языковых средств, используемых в различных коммуникативных ситуациях, и утверждение стилистики как науки, изучающей эти средства. Однако само понятие стиля как лингвистической подсистемы, выделяемой по функциональному признаку использования в опреде- ленной ситуации и отличающейся своеобразным употреблением общеязыковых средств, приведено в других исследованиях. Понятие о стилистической подсистеме в соотношении со всей системой языка представлено в работе В.В. Виноградова. «Если исходить из понимания общей структуры языка как системы систем, то стиль языка – это одна из частных систем (или подсистем), входящих в общую систему» [Виноградов, 1963: 53]. Понятие о языке как системе систем дается В.Н. Кожиной. Автор считает, что речь распадается на множество стилистико-речевых разновидностей, функциональных стилей языка [Кожина, 1968]. Ю.М. Скребнев вводит понятие стилистической подсистемы языка как совокупности единиц и форм, их синтаксическом соединении, обслуживающих некоторую определенную сферу речевого общения. Эту совокупность подсистем он противопоставляет представлению о языке как о монолитной гомогенной системе [Скребнев, 1967: 18-30]. Г. Изинг указывает, что предметом исследования при «изучении различных функциональных видов языка становятся системные варианты подсистемы языка, при этом критерии такой типологии должны соответствовать особенностям предмета исследования» [Изинг, 1970: 60-64]. 127 В работах целого ряда лингвистов вводится понятие о стилистичес- кой подсистеме языка, выделяемой по целевой установке говорящего, и делается попытка рассматривать ее на фоне общей языковой системы, то есть устанавливается место стилистической подсистемы во всей системе языка. Если система языка распадается на различные подсистемы, определенным образом соотносящиеся между собой, то для точного определения места стилистических подсистем в общей системе языка необходимо выделить те дифференциальные признаки, которые кладутся в основу выделения подсистем. Дифференциация различных стилистических подсистем языка не может быть обусловлена внутренними законами развития того или иного языка, но должна опираться на внешние факторы функционирования языка, то есть на экстралингвистические факторы. Эта мысль проводится в работе Е.Ф. Тарасова, автор которой считает, что в самом языке мы не находим причин, следствием которых является существование функциональных стилей. Он предлагает искать эти причины в условиях функционирования языковых единиц в речи, то есть в условиях коммуникации [Тарасов, 1964]. Лингвистические подсистемы языка могут быть выделены на основе различных функциональных и коммуникативных признаков (Макс Дейчбейн – социальный признак, Джон С. Кенион – культур- ный уровень говорящих, Маргарет М. Брайент – локальный признак и др.), и в зависимости от выдвигаемого признака меняются число и характер выделяемых функциональных лингвистических подсистем. В отечественном языкознании наибольшую популярность приоб- ретает функциональный признак разграничения стилей: стиль – это форма функционирования языка, некая его функциональная разновид- ность. В зависимости от условий функционирования языка и связан- ных с ними коммуникативных задач можно выделить стилистические подсистемы языка. О целесообразности выделения стилистической системы языка говорит И.И. Чернышева: «Правомерно ставить вопрос о стилистической системе языка, которая предполагает функционально-стилистическую дифференциацию языка с функциональным стилем как единицей подобной системы» [Чернышева, 1969: 160-161]. Выделение стилистических подсистем на основе арбитрарных, внешних по отношению к языку признаков не может дать достаточно четкого представления о характере и объеме выделяемых лингвисти- ческих подсистем. На этом основании А.Я. Шайкевич предлагает использовать статистический метод, проводя исследование от объек- 128 тивно наблюдаемых лингвистических признаков, конституирующих стиль, к функции [Шайкевич, 1968: 64-76]. Мы проводим вслед за выделением на основе внешних функциональных признаков стилистических подсистем их внутреннее описание, то есть описание коммуникативных единиц, используемых для той или иной подсистемы: фонетических, лексических, морфологи- ческих и синтаксических. Только после подобного описания правомерно ставить вопрос о существовании данной подсистемы языка. Для этой цели мы возьмем в основу классификации внешние функциональные признаки: непосред- ственное – опосредствованное общение и задачи коммуникации. Причем в зависимости от количества признаков, положенных в основу классификации, изменится число и объем выделяемых подсистем. На основе первого функционального признака – непосредст- венного – опосредствованного общения – выделяются подсистемы книжной и разговорной речи, противопоставляемые друг другу в системе языка. Однако в этом случае подсистема разговорной речи будет слишком широкой по объему и включит в себя публицистику, научный стиль, деловой разговор. При этом ее внутренние фонетические, лексические и морфолого-синтаксические особенности нивелируются из-за слишком большого объема включаемого материала. Поэтому целесообразно прибавить к используемому функциональному дифференциальному признаку коммуникативную задачу – целевую установку говорящего. Выделение на основе двух признаков позволяет отграничить большее число функциональных стилистических подсистем, объем которых сужается. Такие функциональные стилистические подсистемы языка, как разговорная, официально-деловая, ораторская, публицисти- ческая, научная, поэтическая основаны не столько на функциональном признаке (общение во всех подсистемах может быть, как непосред- ственным, так и опосредствованным), сколько на коммуникативном и ситуативном признаках: использование для осуществления определенн ых целей в зависимости от существующей коммуникативной ситуации. Так, разговорный стиль используется в бытовом диалоге, официально- деловой стиль – для общения в официальных учреждениях и написа- ния деловых бумаг, публицистический стиль – стиль публичного выступления, научный стиль – стиль изложения научных достижений. При классификации на основе нефункционального признака – различия используемых субстанций, звуковой и графической – выделяются устная и письменная речь. Нефункциональный признак выделения устной и письменной речи не позволяет говорить о них как о функциональных подсистемах языка. 129 Звуковая и графическая формы общения могут быть обнаружены в любой из выделенных нами на основе функционально-коммуника- товного признака подсистем языка. Так, и разговорная, и официально- деловая, и публицистическая, и научная подсистемы языка могут существовать в двух формах: устной (звуковой форме) и письменной (графической форме) в различных речевых контекстах. Таким путем, на наш взгляд, разрешается проблема объемных соотношений между письменной, устной, разговорной и книжной речью, которая встает перед исследователями разговорной стилистической функциональной подсистемы языка. Признание существования различных подсистем языка, реали- зующихся в конкретных текстах, заставляет нас примкнуть к точке зрения В.В. Виноградова, что в функциональных стилях реализуются варианты системы общенационального языка (входящие в языковые подсистемы), а общенациональный язык выступает в качестве некоего инварианта [Виноградов, 1963]. Изучение элементов стилистических подсистем языка должно проводиться в сопоставлении с общеязыковым инвариантом (план парадигматики), то есть происходит сопоставление языковых подсис- тем для выявления вариантных различий в функциональных подсисте- мах языка. И одновременно должны изучаться сами тексты (план синтагматики) для выявления языковых моделей, характеризующих ту или иную подсистему языка. С проблемой реализации стилистических подсистем языка тесно связана проблема замкнутости/незамкнутости функциональных язы- ковых стилистических подсистем. Понятие системы, или некой подсистемы, в которой изучаются языковые стили, заставляет предпо- ложить ее замкнутость, то есть наличие в каждой системе языка своих средств выражения. Эту точку зрения высказывают в своих работах [Щерба, 1939; Левин, 1954; Будагов, 1970; Гальперин,1977] и другие. Однако появление в текстах различных стилей одинаковых языковых единиц заставило выдвинуть противоположную точку зрения [Тарасов, 1964], согласно которой специфика стилистической подсистемы языка заключается в ее незамкнутом характере. Е.Ф. Тарасов считает, что это допущение является важной предпосылкой для сравнительной характеристики функциональных стилей, в част- ности, для количественной характеристики. С нашей точки зрения, более точное представление, сформули- рованное с учетом дифференциации языка и речи и разрешающее противоречие приведенных выше точек зрения, выдвигается Ю.М. Скребневым. Он считает, что стили «как гипостазируемое лингвисти- 130 кой обобщенное представление об автономных периферийных областях подъязыков следует считать принципиально непроницаемыми, то есть, используя другую терминологию, замкнутыми» [Скребнев, 1969: 136-138]. По мнению Ю.М. Скребнева, проницаемостью, то есть фактической способностью содержать чужеродные элементы, характеризуются не стили, а тексты. Текст в силу субъективности индивидуального речевого акта обычно не полностью реализует соответствующий стиль. Точка зрения Ю.М. Скребнева обладает тем преимуществом, что она не заставляет делать исключение из общепринятой теории подсистем. Обычно системы являются замкнутыми, а так как стиль – подсистема, то он должен отличаться замкнутостью. Как известно, лингвистическая теория является тем более сильной, чем меньше в нее входит ничем не оправданных исключений [Скребнев, 1969]. Необходимость изучать стилистическую подсистему языка в конкретных текстах заставляет выделять не только специфические для данного стиля элементы, но и давать им качественную и количествен- ную характеристику. Наиболее сложным вопросом, который может быть разрешен лишь путем количественного сопоставления языковых элементов в различных по своему характеру текстах, является вопрос о том, в каком случае в исследуемом тексте реализуется соответст- вующий стиль, а что может быть объяснено субъективной индиви- дуальностью речевого акта. При этом наибольшую трудность представляет выделение в изучаемом речевом контексте замкнутой стилистической подсистемы языка. Выделение на базе изучаемого текстового материала наиболее типичных языковых моделей и на основе количественного сопоставления их встречаемости в различных текстах причислении их к той или иной лингвистической подсистеме языка – вот та наиболее важная задача, которую предстоит разрешить исследователю стилистических подсистем. Но прежде чем приступить к описанию методики изучения структуры лингвистических подсистем, нам необходимо выявить те специфические языковые средства, при помощи которых устанавли- вается внутреннее содержание функциональных языковых подсистем и модели, которые нам предстоит выявить. Вопрос о средствах выражения языковых стилистических под- систем ставился в докладе Г.В. Колшанского. Автор утверждает, что с точки зрения органического состава эти средства являются фонети- ческими, лексическими и грамматическими средствами языка. Нет никаких обособленных стилистических средств, есть общеязыковые средства, используемые для выражения универсальной информации [Колшанский, 1969: 65-68]. 131 Вопрос о том, какими конкретными средствами передается та или иная информация (научная, публицистическая, художественная), – это вопрос о функциональном различии языковых средств в плане их использования в единой коммуникативной функции, каждый раз с определенным коммуникативным заданием. Н.Г. Михайловская считает, что характеристика одного стиля предполагает такое описание элементов разных уровней языка (морфо- логического, лексического и фонетического), которое соотносит их по функции с языковыми элементами, используемыми в другом стиле. Эти соотносительные средства составляют категорию вариантности, непосредственная реализация которой подчинена требованиям нормы языка [Михайловская, 1969: 91-92]. Таким образом, исследование внутреннего содержания различных функциональных подсистем языка предполагает изучение вариантности фонетических, лексических и грамматических средств по сравнению с общим инвариантом, некой нормой того или иного языка. Одна и та же универсальная информация в зависимости от коммуникативных задач и условий функционирования языка может быть выражена при помощи различного подбора языковых вариантов, полное представление о специфичности которых может быть получено лишь путем сопоставления с языковой абстракцией, общеязыковым инвариантом. Эти положения о сопоставительном изучении подсистем языка позволили А.Н. Мороховскому и Г.А. Лесскис утверждать, что «одним из основных понятий стилистики является понятие синонима». А.Н. Мороховский считает, что из множества синонимов данного языка на каждом языковом уровне выделяются стилистические синонимы – языковые элементы, входящие в стилистическую оппозицию как ее маркированные члены [Мороховский, 1969: 93-95]. Г.А. Лесскис полагает, что существование стилей обеспечено синонимией, то есть наличием в языке разных языковых форм (знаков в смысле Ф. Соссюра), которые можно использовать для описания одного и того же внелингвистического факта [Лесскис, 1969: 80-83]. Выбор стиля речи, как отмечают все исследователи, зависит от определенных условий и обстоятельств общения. Однако при этом надо иметь в виду, то, что стиль есть явление содержательное, что он несет некую «дополнительную информацию к основному содержанию высказывания» [Гальперин, 1973: 19]. Важно, что стиль не просто предопределяется какими-то особенностями общения, но и отражает эти особенности, выражает их своим содержанием. Таким образом, необходимо при разграничении стилей языка учитывать только такие существенные и постоянно присутствующие 132 и действующие факторы, которые могут быть отражены в содержании стилистической окраски высказывания, в стилистической информации речи. Ясно, что цель и содержание высказывания еще не определяют выбор стиля речи и выражаются не стилистической окраской, а основным лексико-грамматическим составом высказывания. Так, например, о погоде можно сообщить как в сугубо научном, так и в разговорном стиле, хотя в обоих случаях содержание и целевая установка будут одинаковыми. Как отмечает В.В. Гуревич, отличие стилистической системы от грамматической или лексической заключается в том, что у нее нет каких-либо специфических материальных единиц. В плане выражения стилистическая информация накладывается на лексические и грамма- тические значения языковых единиц в качестве дополнительного семантического компонента. Но это, по его мнению, не может служить основанием для отрицания системности стилей [Гуревич, 1973]. Многофункциональность языковых единиц – явление весьма типичное, обусловленное экономностью языка, в частности, оно представляет собой единство фонетических, грамматических и стилис- тических элементов. Разумеется, в выборе стилистических средств нет полной жесткости и предопределенности, однако и нет той степени свободы, которая свидетельствовала бы о произволе и бессистемности стилистических явлений. 3.2 Осложненное предложение в монологической речи Вопросы, относящиеся к синтаксису непрерывной речи, то есть к связи самостоятельных предложений в синтагматике, затрагивались многими отечественными и зарубежными исследователями. В отечест- венном языкознании связь самостоятельных предложений изучали такие известные исследователи, как А.А. Потебня, Д.Н. Овсяннико- Куликовский, А.А. Шахматов, А.М. Пешковский и другие. Однако фундаментальная грамматическая основа изучения синтаксиса монологической речи была заложена в работах Н.С. Поспелова, который, обобщая и развивая положение отечественных синтаксистов, показал, что связь самостоятельных предложений в монологической речи находит выражение в вычленении особого структурно-синтаксического элемента, объединяющего несколько предложений. Н.С. Поспелов назвал этот элемент текста сложным синтаксическим целым [Поспелов, 1958: 134]. Для обозначения синтаксических спаянных групп использовались и другие термины: «компонент» [Фигуровский, 1961], сверхфразовое 133 единство [Булаховский, 1962: 392], последовательность [Мальчевский, 1962]. Все эти названия, по мнению М.Я. Блоха, имеют слишком обобщенный и неоднозначный характер, но мы все-таки воспользуемся получившим признание термином Н.С. Поспелова «синтаксическое целое» [Блох, 1968: 28]. Понятие синтаксического целого, несмотря на свою важность, до сих пор не имеет общего лингвистического определения. В некоторых исследованиях данная единица рассматривалась в рамках компози- ционного членения художественного текста. Так, И.Р. Гальперин, указывая, что синтаксическое целое – это «крупный отрезок высказы- вания, состоящий из ряда предложений, который представляет собой структурно-семантическое единство, поддержанное ритмико-интона- ционными факторами» [Гальперин, 2004: 67], относит его к стилисти- ческим приемам композиции отрезков текста. Не подлежит сомнению, что в художественном тексте целенап- равленная группировка предложений не может не играть важной стилистико-композиционной роли. Анализ языкового материала показывает, что синтаксическое целое в виде тесного объединения самостоятельных предложений выявляется в самых разных стилях речи, но при условии непрерывности высказывания в монологическом плане. Приведем примеры синтаксических целых в разных речевых стилях: Синтаксическое целое в авторской речи стиля художественных произведений в английском языке: Several times during the next two weeks, I started to write to my aunt, asking her to send down her coach from London to me. Yet in spite of my growing fears I felt compelled to remain – at least for a while. William had asked me whether I would really staying on at Penross – “I‟m so much happier with you here, Aunt Charlotte.” (J.W. Brown) Анализ данного отрывка выявил, что предложения, объединенные в одно синтаксическое выполняют важный стилистический прием, несут в себе логическую последовательность в описании действии и придают целостность высказывания. Синтаксическое целое в газетном стиле: She said the Wilson housing market catered primarily to second time home buyers, those wishing to move up to a larger home. An additional $1,500 on the coast of the starter homes that are being built could put ownership out of reach for some, she said. “We are going to be pricing them out of the market,” Lowe said. (The Tennessean Mon, Jan, 28, 2002.) Синтаксическое целое в текстах научной прозы: 134 Good nursery training is planned to secure an acquaintance with the behavior and the properties of objects and to develop through play and conversation the ability to talk intelligently about what can be done with. This is an essentially preliminary to all subsequent development. (An Essay in Educational Psychology) Наиболее важным фактором в установлении синтаксического целого является то, что объединение предложений в тесные синтакси- ческие группы весьма характерно для разговорной речи. Это, в част- ности, видно на примерах синтаксических целых в речи персонажи пьес. Приведем примеры из диалогической речи художественных произведений: “I said you could find out his name and address and write him a letter telling him what you think of him.” “Say, what‟s your name, anyway? What are you doing, kidding me?” „Just call me Professor MacWalsey.‟ „My name‟s Laughton,‟ the tall one said. „I‟m a writer‟ „I‟m glad to meet you,‟ Professor MacWalsey said. „Do you write often?‟ The tall man looked around him. „Let‟s get out of here, dear,‟ he said. „Everything is either insulting or nuts‟ „It‟s a strange place,‟ said Professor MacWalsey. „Fascinating really. They call it the Gibraltar of America and it‟s three hundred and seventy-five miles south of Cairo, Egypt. But this place is the part of it I‟ve had time to see yet. It‟s fine place though‟ (E. Hemingway) Необходимо подчеркнуть универсально-языковой, а не только стилистико-композиционный характер синтаксического целого, мы определяем его как группу самостоятельных предложений, объеди- ненных формально выраженной связью. При этом под формальным выражением связи нами понимается также его интонационное оформление, так как это важное составляющее любого высказывания разговорной речи английского языка. Для более точного определения синтаксического целого необхо- димо ближе рассмотреть природу связей самостоятельных предложе- ний в непрерывной речи. Так, Н.С. Поспелов указал, что для синтаксического целого характерны присоединительные и пояснительные связи [Поспелов, 1958]. Но рассматривая природу присоединительных и пояснительных связей, необходимо отграничить их, так как они выступают на разных уровнях языка. Присоединительная связь относится к синтаксическому плану структуры речи, а пояснительная – к чисто содержательному 135 плану. Присоединительные связи включают пояснительные как одну из своих содержательных разновидностей осложненного предложения. Вообще же присоединение на уровне связи предложений определяется как такая связь двух и нескольких предложений, при которой последующее предложение является дополнительным сообщением по отношению к предыдущему «добавочным суждением», возникающем в самом процессе высказывания. Рассмотрим это положение на примерах: Out of love, and feeling it more than my duty, I had cared for my mother – missing perhaps many of the gratifications of a busy social life. With her death, five years after my father‟s, had come the added responsibility of the house and the prospect of facing – at twenty-six years of age – a lonely future. (J.W. Brown) Следует учесть, что рассматриваемая добавочность или дополни- тельность трактует соотношение присоединяющего и присоединен- ного предложения в весьма широком диапазоне. Присоединенное предложение может дополнять мысль предшествующего предложе- ния, конкретизируя и уточняя ее. Например, в английском языке: I rode Guardian as fast as I could. The height of the cliffs was mesmerizing – a sheer drop to the rocks below. Yet I felt no fear for my personal safety, only an overwhelming desire to ride against the wind, away from everything and everybody. Guardian‟s mane lashed my face, but I was almost obvious to it. Surely the anger, mixed with fear within me, would never subside. Dry, unrelenting sobs wracked my body as I urged the horse on (J.W. Brown) Присоединенное предложение дополняет присоединяющее предложение и, таким образом, развивает сообщение. Например: Then Guardian stumbled on something, and looking down I saw that it was a long bone, entangled in seaweed. The sea idly lapped it over, first drawing it near to shore, then unremittingly dragging it back again. I realized with shock that the bone was probably human – a macabre relic from a wrecking. I shuddered and wondered to whom it belonged. A young sailor perhaps – far from home? Had he set sail with the sense of adventure, anxious to serve his country? The willful sea, an accomplice in his death, was impersonally now his grave (J.W. Brown). Then, in a little while, coming out of the cove, I see a boat come towards us with a man sculling. I could tell by the way he swung back and forth. I knew he had a big oar. I was pretty pleased. If they were sculling that meant one man. (E. Hemingway) Некоторые исследователи отмечают логическую разноплановость предложений, связанных присоединительными отношениями, их 136 несоотносительность в одной плоскости, внешнее отсутствие мотивированности связи между ними. Действительно, наблюдая связь предложений внутри синтаксического целого, мы нередко видим неожиданный скачок мысли, резкий семантический сдвиг, происходя- щий при движении от присоединяющего к присоединительному предложению. Например: „May be we better get a pint then,‟ the red headed Vet said. „My teeth are floating now‟. „No‟ said the other. „This beer is good for you. This is draught beer. Stick with the beer. Let‟s go and beat this guy up and come back and drink some more beer.‟ (E. Hemingway) Однако, как показывают большинство примеров, такое присоеди- нение является лишь одним из частных видов присоединительной связи. Наконец, подобно соединению предложений – частей в единое осложненное предложение, присоединение может быть, как союзным, так и бессоюзным. Это с очевидностью следует из полного паралле- лизма отношений, выявляемых в синтаксическом целом союзными и бессоюзными связями. Примеры бессоюзного присоединения: Seeing his joy warmed my heart. “I rejoice with you, Lord Penross. Indeed good news.” (J.W. Brown) He gave a short laugh. His eyes twinkled. (S. Maugham) Таким образом, положение Н.С. Поспелова дополняется в том смысле, что синтаксическое целое образуется средствами присоедини- тельных связей. Мы разделяем мнение М.Я. Блоха о том, что синтаксическое целое не предел синтаксической цепи, могут бытъ выделены и более широкие последовательности. [Блох, 2000: 31]. Именно такими после- довательностями являются двухступенчатые связи, что можно рассмотреть на примере связи абзацев: Then he relinquished his grip, and I heard him walk across the room. He lit a candelabrum and returned the candlelight now illuminating his marvelous face. (J.W. Brown) And Justin pointed to a chair, silently signaling me to be seated. Reluctantly, I walked past him and sat down. He paced across the room like a caged, intense animal. (J.W. Brown) Начала абзацев явно связаны присоединительными связями с предшествующим высказыванием. Следовательно, мы можем говорить о том, что присоединение как двухступенчатая связь имеет в сопос- тавляемых языках как внутренние, так и внешние связи в структуре высказывания. Указанные ступени синтаксической связи назовем 137 соответственно «переходные» и «непереходные». На основании данного различия общее определение интаксического целого – это группа самостоятельных предложений, объединенных средствами непереходных присоединительных связей и образующих в потоке речи непосредственное содержательное единство. Синтаксические целые в непрерывном тексте формируются в абзацы, но необходимо заметить, что синтаксические целые не обязательно могут совпадать с абзацами. Рассмотрим на примере: As I was leaving the breakfast room, I heard a tremendous hubbub coming from the hall. Many voices seemed to be raised, and the vastness of the lofty chamber caused a resounding echo. At first I could not tell whether the mood was one of the anger or pleasure, but as I returned into the hall I identified the noise as laughter, coming from a group of men whom I recognized as being miners. Their presence was greatly perturbing Rogers. (J.W. Brown) Четким критерием разбивки абзаца на синтаксические целые в данном примере служат: Первое синтаксическое целое: As I was leaving the breakfast room, I heard a tremendous hubbub coming from the hall. Many voices seemed to be raised, and the vastness of the lofty chamber caused a resounding echo. Данные предложения выделяются как инициальная вводная часть, которая и образует синтаксическое целое. Второе синтаксическое целое начинается: At first I could not tell whether the mood was one of the anger or pleasure, but as I returned into the hall I identified the noise as laughter, coming from a group of men whom I recognized as being miners. В данной части синтаксическое целое уточняет и добавляет в сообщение, новую информацию. В приведенном абзаце два синтаксических целых по два предложения в каждом и отдельно стоящее последнее предложение Their presence was greatly perturbing Rogers, служащее логическим заключением ко всему абзацу. Абзац может строиться несколькими синтаксическими целыми, но не следует считать, что абзац относится к синтаксическому целому, как синтаксическое целое предложению. Абзац – это специфическое композиционное объединение предложений в письменном тексте. В частности, абзац может строиться и одним синтаксическим целым, и даже одним отдельным предложением. Рассмотрим например: Despite his anger and my own misgivings, it was at that moment I knew I loved him. (J.W. Brown); The spell was broken. (S. Maugham). 138 Выделение отдельного предложения в абзац определяется общим смысловым единством, логико-стилистической соотнесенностью его частей в сопоставляемых языках. Что касается синтаксического целого, то оно заложено в самой устной, разговорной грамматической природе, поскольку предложение существует в реальной действительности не изолированно друг от друга, а в единой связке, в едином целом связанной речи в языке. |