Философия. Лега В.П. История философии. Ч.1.. Православный святотихоновский гуманитарный университетбогословский
 Скачать 1.39 Mb.
|
|
Учение о бытии Кроме того, что Бог есть истина, Он, по Августину, есть и бы- тие. Он не имеет в себе никакого небытия, Он вечен, не изменя- ется, не уничтожается и всегда подобен только Себе. Все то, что изменяется, причастно бытию, но не есть собственно бытие: «Ибо будучи высочайшей сущностью, т. е. обладая высочайшим и неиз- меняемым бытием, Бог дал бытие тем вещам, которые сотворил из ничего; но бытие не высочайшее, каким представляется Он сам, а одним дал большее, другим — меньшее, и таким образом распре- делил природы существ по степеням. Ибо как от мудрствования получила название мудрость, так от существования (еssе) называ- ется сущность (essentia)» (О граде Божием, XII, 2). Материальный мир и душа изменчивы, следовательно, они при- частны небытию. В этом Августин видит свидетельство того, что наш мир был сотворен Богом из небытия, которое некоторым об- разом присутствует в мире. Поэтому в нем не все истинно, абсо- лютная истина есть только в Боге. Ведь для Августина быть и быть истиной — одно и то же. В Боге все действительно, все существует, в Нем нет изменений, поэтому и нет времени; в Нем — и прошлое, и настоящее, и бу- дущее. В материальном же мире существует и действительное, и возможное. Источником возможности, по Августину, является ма- терия (здесь он вновь следует учению Аристотеля). Поскольку бытие существует всегда, оно неделимо, значит немате- риально и непространственно. Таким бытием является только Бог. 276 Глава I. Патристическая философия В учении о Боге как бытии и истине видно еще одно несогласие Августина с философией Плотина. По Плотину, Бог (если пони- мать под Богом плотиновское Единое) существует выше истины и выше бытия. Августин же утверждает, что Бог есть истина, и бы- тие, и благо. Августин объединяет плотиновские характеристики Ума (умопостигаемость, бытие, вечность, истина, красота) и ха- рактеристики Единого (простота, благость и единственность). Однако здесь можно столкнуться с одной трудностью. Обычно считается, что бытие и существование — это одно и то же. Следо- вательно, если мир существует, то он есть бытие. Бог тоже есть бы- тие. Но поскольку Бог творит мир из небытия, то получается, что или небытие существует (что парадоксально), или что Бог должен творить мир из Себя (что противоречит Священному Писанию). Поэтому великие отцы-каппадокийцы, Дионисий Ареопагит и другие отцы Церкви утверждают, что Бог выше бытия. Лишь буду- чи сверхсущностным Он может сотворить бытие из небытия. Августин утверждает другое: Бог — это и есть бытие, «высочай- шее и неизменяемое бытие» (О граде Божием, XII, 2). Бог Сам сказал, что Он есть Сущий: «И кто же есть больший нежели Тот, Кто сказал Своему рабу: “Я есмь сущий” (Исх. 3, 14)… и потому неизменчивая субстанция или сущность, которая есть Бог, — одна единственная» (О Троице, V, 3). Сотворенный Им мир — это не совсем бытие, неистинное бытие, смесь небытия и бытия. Ведь небытие, из которого мир сотворен, остается в нашем мире. Оно остается источником непостоянства, временности этого мира, лжи и зла, существующих в нем. Бог же есть вечная и неизменная при- рода, которая имеет «в самом Себе причину бытия, как сказано Моисею: “Я есмь Сущий” (Исх. III, 14), т.е. сущий совсем иначе, чем существует все прочее, Им сотворенное, поскольку существу- ет истинно, изначально и неизменно, не переходит ни во что, Им сотворенное, и все имеет в Себе как Самосущий; Он не сотворил бы ничего, если бы не созерцал, не созерцал бы, если бы не имел, не имел бы ничего до сотворения, если бы не имел так, как сущес- твует Он сам, несотворенный» (О книге Бытия, V, 16). Однако то, что Августин считает Бога бытием и истиной, не оз- начает, что он считал Бога познаваемым, и не делает его богосло- вие катафатическим, в отличие от апофатики восточных отцов. И Августин, и отцы-каппадокийцы признают сущностное отличие Творца от твари. Просто каппадокийские отцы понимают бытие по-аристотелевски, как мир чувственный, материальный, и по- § 8. Блаж. Августин 277 этому Творец этого мира должен возвышаться над бытием, быть сверхсущностным. Блаж. Августин понимает бытие по-платонов- ски, как вечный и неизменный мир, а вечным может быть только Бог. Материальный мир — это неистинное бытие, «мир теней». Поэтому богословие Августина столь же апофатично, как и бого- словие восточных отцов Церкви, просто различные философские установки приводят к различному пониманию одних и тех же тер- минов: если для каппадокийцев бытие — это мир материальный, то для Августина — это мир божественный. Таким образом, бытие существует лишь у Бога, все остальное имеет частичную причастность бытию. Бытие, т.е. Бог, есть чис- тая форма; чувственный мир есть соединение формы и материи. Материальные предметы изменяются во времени и пространстве, истинное бытие не изменяется вообще. Но есть еще духовные предметы, которые изменяются только во времени (наша душа). Поскольку душа изменчива, то и она причастна в некоторой сте- пени небытию, поэтому и она также сотворена из небытия. Это объединяет нашу душу с материальным миром, а отличает ее то, что изменение ее происходит только во времени, а не во времени и пространстве, как у материальных предметов. Учение о времени В отличие о Бога, мир и душа изменяются, поскольку сущест- вуют во времени. Проблема времени для Августина — одна из ос- новных, ей он посвящает практически всю XI книгу «Исповеди». Начинает он с ответа на очень популярный вопрос противников христианского учения о сотворении мира Богом: что делал Бог до того, как создал небо и землю? Ведь если в Боге появилось жела- ние сотворить мир, значит, в Нем ранее этого желания не было. Получается, что в Боге произошло изменение, что противоречит понятию о вечной и неизменной божественной субстанции. Если Бог ничего не делал до того, как создал небо и землю, то Он не мо- жет быть назван в абсолютной мере Богом, ибо Он бездействовал; а если Он что-то делал, то почему тогда не творил? На это Августин пишет: «Я отвечу не так, как, говорят, ответил кто-то, уклоняясь шуткой от настойчивого вопроса: “приготовлял преисподнюю для тех, кто допытывается о высоком”. Одно — по- нять, другое — осмеять. Так я не отвечу» (Исповедь, XI, 14). Со- гласно Августину, человек существует во времени, поэтому под- няться над временем и понять Бога, существующего в вечности, 278 Глава I. Патристическая философия он не может. Творя мир, Бог одновременно творит и время. Поэ- тому спрашивать, что было до того, как Бог сотворил мир, непра- вильно, потому что не было «до того», не было времени, которое неотделимо от мира. Но Августин не останавливается на этом и задает вопрос: что та- кое время? Вопрос этот не пустой и не случайный, потому что если мы пытаемся понять изменчивость мира и души (а душа, как мы помним, в первую очередь интересует Августина), то мы обязаны познать время, в котором душа и мир существуют. Вопрос о существовании времени сам по себе необычен. Ведь о существовании чего-то говорится всегда как о существовании во времени, чаще всего — в настоящем. Но как говорить о существо- вании времени? Время существует во времени?! Августин указывает, что по всеобщему мнению время состоит из трех частей: прошлого, настоящего и будущего. Но возникает па- радокс: прошлое уже не существует, будущее еще не существует, а настоящее переходит в прошлое и поэтому тоже стремится исчез- нуть. И тем не менее познать можно только настоящее. Но где это настоящее? Может быть, настоящим для нас является настоящий год? Но в нем тоже есть и прошлое и будущее. Поэтому же не мо- жет быть настоящим ни месяц, ни день, ни час, ни даже минута, ведь и в них тоже можно найти и прошлое, и будущее. «Настоя- щим можно назвать только тот момент во времени, — пишет Ав- густин, — который невозможно разделить хотя бы на мельчайшие части, но он так стремительно уносится из будущего в прошлое! Длительности в нем нет» (Исповедь, XI, 20). В конце концов, мы приходим к некоторому моменту, к временнóй точке настоящего. Но как только мы пытаемся этот момент настоящего схватить, его уже нет — оно стало прошлым. Таким образом, о существовании времени можно говорить лишь в аспекте настоящего. И прошлое, и будущее существуют лишь как то, что мы в настоящий момент представляем — или вспомина- ем, или предвидим. Поэтому Августин утверждает: можно сказать, что существует лишь настоящее, а о прошлом и будущем можно говорить лишь как о настоящем прошедшего и настоящем буду- щего. Все существует в настоящем: прошлое существует в памяти, а будущее — в предчувствовании. Мы видим в памяти прошедшие события, мы «видим» события будущие. Но увидеть можно только то, что есть, а то, что есть, это уже не будущее, и не прошлое, а настоящее. Следовательно, и будущее, и настоящее, если они су- § 8. Блаж. Августин 279 ществуют, существуют в настоящем. Как о грядущем восходе сол- нца мы судим о появившейся заре, так же и о будущем мы судим по тому, что существует настоящее. Поэтому правильнее говорить не о прошлом, настоящем и будущем, а о настоящем прошедше- го, настоящем настоящего и настоящем будущего. И существуют они только в нашей душе: настоящее прошедшего существует в памяти, настоящее настоящего в непосредственном созерцании, настоящее будущего — в ожидании. Августин приходит к выводу: время существует лишь в нашей душе, т.е. оно существует субъ- ективно. Некоторые философы говорят, что время есть движение — в час- тности, движение звезд. Августин не согласен с таким положени- ем, ибо движение и существует, и мыслится во времени, а не на- оборот — время в движении. Мы знаем, что само движение звезд может быть или быстрым, или медленным, а для этого должен су- ществовать некий критерий. Поэтому не движение есть время, но движение существует во времени. Не меньшая проблема возникает и в отношении измерения времени. Как можно измерить то, чего уже нет, то, что еще не наступило, и то, в чем нет длительности? И чем измерять время? Для измерения длины есть мера длины — метр или фут, также имеющая длину; для измерения веса есть мера веса — грамм или фунт, также имеющие вес. А чем измерить время? Длиной пути, прошедшего стрелкой циферблата или солнцем по небосводу? Но можно ли измерять время расстоянием? Расстоянием можно измерить подобное себе, т.е. длину. Так и время: его можно из- мерять лишь временем; но как это возможно? Каков временной эталон времени? Ведь он должен иметь длительность, а, значит, начало его находится в прошлом, которого уже нет, а конец скры- вается в будущем, которого еще нет? Что же это за эталон, имею- щий несуществующие границы? Возникает запутанная ситуация. Как пишет блаж. Августин: «В каком же промежутке измеряется время, пока оно идет? В будущем, откуда оно приходит? Того, чего еще нет, мы измерить не можем. В настоящем, через кото- рое оно идет? То, в чем нет промежутка, мы измерить не можем. В прошлом, куда оно уходит? Того, чего уже нет, мы измерить не можем» (Исповедь, XI, 27). Но тем не менее мы можем изме- рить время, говоря о более длинных и более коротких промежут- ках времени. Значит «время есть не что иное, как растяжение, но чего? не знаю; может быть, самой души» (Исповедь, XI, 33). 280 Глава I. Патристическая философия «В тебе, душа моя, измеряю я время», — делает вывод Августин (Исповедь, XI, 36). Космология Вместе со временем Бог творит и материальный мир. Матери- альный мир для Августина не есть небытие, не есть, как говорил Плотин, «разукрашенный труп», намекая на значение слова «кос- мос» — «красота». Августин не разделяет и античную концепцию мира как существующего в циклическом времени — концепцию, которую высказывали стоики, утверждавшие, что мир постоян- но возникает и постоянно сгорает. Нет, мир существует один раз, он существует не в цикличном времени, а во времени линейном, иначе жертва Иисуса Христа оказалась бы напрасной, и в каждом новом, сменяющем друг друга мире потребовалась бы своя жерт- ва Спасителя, что является абсурдным. Поэтому мир существует реально в линейном времени, он есть творение Бога — творение благое, творение из ничего, а не эманация, не порождение из при- роды Бога. Если бы Бог сотворил мир из Своей субстанции, то мир был бы равен Богу. Творение есть результат не природы Бога, а Его благодати. Бог может творить, а может и не творить, это акт Его воли. Мир тво- рится Богом из ничего, поэтому ничто входит в мир, и от него все несовершенство и изменчивость мира, а от Бога, от Его бытия — все совершенство, красота, бытие мира. Из небытия творится материя, которая, не имея в себе формы, есть почти ничто. Затем из материи Бог создает всю вселенную, а сама бесформенная материя названа в Библии «безвидной и пус- той землей», которая за «свою послушность творческому дейс- твию названа также водою» (О книге Бытия буквально, 4). До со- творения материи Бог сотворил небо, которое, указывает Авгус- тин, можно понимать по-разному, например как мир ангельский, духовный, не вечный, как Пресвятая Троица, но причастный Ее вечности. Этот же ангельский мир, по мнению Августина, назван в Библии светом. Мир творится в течение шести дней, которые Августин понимает аллегорически, а не просто как шесть кален- дарных суток. С одной стороны, пишет Августин, Бог существует вне времени, и поэтому нельзя считать, что Бог творит мир во времени, ведь для Бога решить сотворить мир и сотворить его — одно и то же: «Разве не совершено ли Богом все как бы в идее (in arte) и в разуме, т. е. не в протяжении времени, а в самой силе, § 8. Блаж. Августин 281 которою Он разом производит?» (О книге Бытия буквально, 7). Поэтому «Бог творит вне протяжения времени» (Там же). Таким образом, Бог творит весь мир сразу в виде неких семенных логосов (rationes seminales), в которых заложено все последующее развитие мира. В дальнейшем каждая вещь развивается по слову Божию, имея в себе этот логос — как бы программу своего развития. Бог сотворил мир посредством Своего Слова, Которое есть истина. Это значит, что в Слове Божием заключены на только сущности всех сотворенных вещей, их идеи, логосы, но и их прошлое, и их будущее. Бог-Слово вечно заключает в Себе образцы-архети- пы всех возможных вещей, их умопостигаемые формы, законы их существования, вес, меру, количество. Эти образцы вечно остают- ся идеями, несотворенными и единосущными с Богом, Который единосущен Слову. Эта концепция, получившая наименование экземпляризма (от лат. exemplar — образец), в эпоху схоластики приведет к появлению крайнего реализма как одного из решений спора об универсалиях. Но, с другой стороны, мир существует во времени и, следова- тельно, появление его тоже должно быть во времени, что и указано в Библии как шесть дней творения. Правда, понимать вечер и утро этих дней следует не только буквально, но и аллегорически: вечер и утро знаменуют собой конец и начало некоего онтологического процесса, состоящего в придании материи новой формы: «…под вечерами всех первых трех дней, пока не были созданы светила, можно понимать окончание совершенного (творческого) акта, а под утрами — начало нового» (О книге Бытия, I, 17). Но даже и после образования светил дни можно понимать в этом же духе: «…но и в остальных трех под словом “день” разумеются виды тво- римых вещей, а под ночью — отсутствие или недостаток вида, или, если найдется лучшее слово, нечто такое, что обозначает (момент) лишенности вида при переходе от бесформенности к форме… за- тем, вечер — это как бы окончание завершившегося творения, а утро — начало нового, ибо всякая сотворенная природа имеет свое начало и свой конец» (там же, IV, 1). Следовательно, можно гово- рить о трояком смысле творения мира. Во-первых, мир творится от вечности в уме Бога, и поэтому творение не принадлежит вре- мени; во-вторых, для Бога захотеть сотворить — это значит сотво- рить, и поэтому творение происходит мгновенно; и, в третьих, мир существует во времени, и поэтому творение его занимает некото- рое время: «Но одним образом (идеи) существуют в Слове Бога, в 282 Глава I. Патристическая философия котором они несотворены и вечны, иным — в элементах мира, где все, имевшее явиться к бытию, сотворено разом, иным — в вещах, которые, будучи причинно сотворены разом, производятся затем порознь, каждая в свое время» (О книге Бытия, VI, 10). Мир сотворен разумно, что Августин иллюстрирует фразой из книги Премудрости Соломона, согласно которой Бог «все распо- ложил мерою, числом и весом» (Прем. 11, 21) (см.: О книге Бы- тия, II, 1). Отсюда следует, что в вещах чисел нет, они существуют в Боге как Его премудрые идеи. Следовательно, весь порядок в мире, его гармоничность, красота, единство — все это от Бога, в самой по себе материи этого нет. Материя по своей природе стре- мится к разрушению, созидательного начала в ней нет. Если бы мир был оставлен Богом без Своего попечения, то он разрушился бы. Поэтому то, что после шести дней Бог почил от Своих дел, означает не то, что Он якобы оставил этот мир, но лишь то, что Он закончил творение мира: «Бог почил от создания новых родов творения, перестав создавать роды, однако при этом Он непре- рывно доселе (равно как и впредь) делает, т.е. промышляет о тех родах, которые были изначально установлены» (О книге Бытия, IV, 12). Порядок в мире иерархичен: «…имеющее силу рождать и даже желать ставится выше того, что не имеет такого побуждения. И между живущими существами чувствующие ставятся выше не- чувствующих, как животные, например, выше деревьев. И между чувствующими разумные ставятся выше неразумных, как люди, например, выше животных. И между разумными бессмертные ставятся выше смертных, как ангелы выше людей. Все это ставит- ся одно выше другого в силу порядка природы» (О граде Божием, XI, 16). Учение о человеке Высшим творением является человек. Хотя человек творится в тот же день, что и животные, но о его сотворении, по причине превосходства человека над животными, говорится в Библии от- дельно. Образ и подобие Божие в человеке, по Августину, это его разумная природа: «…образ Божий, по которому сотворен человек, заключается в том, чем человек превосходит неразумных живот- ных. А это называется умом, или разумом, или сознанием» (О кни- ге Бытия, III, 20). Говоря о сотворении человека, Августин указывает, что человек «был создан из ничего» (О граде Божием, XIV, 1). Он категорически § 8. Блаж. Августин 283 не согласен с Платоном, утверждавшим, что тело есть оковы, гроб- ница души: «Разве кто-нибудь любит свои оковы?», — риторичес- ки спрашивает он. «Если некоторые говорят, что они решительно желают остаться без тела, то они решительно обманываются, ибо им не тело ненавистно, но его болезни и тяжесть» (Христианская наука, I, 24). И если мы читаем у ап. Павла о противоборстве духа и тела, то следует понимать, что речь идет о противоборстве по пер- венству, а не по ненависти. Тело и душа, будучи созданными Богом, имеют благую природу, причем тело задумано как та часть природы человека, которая подчинена душе. Из-за грехопадения тело вышло из подчинения, и душа стала служанкой тела. Христос Своей ис- купительной жертвой восстановил первоначальный порядок и дал понять людям, что тело должно служить душе, а не душа — телу. Человек, по Августину, составляет единство души и тела. Здесь он опять возражает платоникам, утверждавшим, что сущностью че- ловека является лишь душа. Конечно, душа онтологически выше тела, но без тела она еще не человек: «…человек не есть одно тело или одна душа, но состоит из души и тела. То верно, что душа не составляет всего человека, а лучшую часть человека, и тело не со- ставляет всего человека, а низшую часть человека; когда же то и другое бывает соединено вместе, называется человеком» (О граде Божием, XIII, 24). Но в этом единстве душа все же обладает более высоким статусом, и поэтому Августин говорит, что человек есть разумная душа, владеющая своим телом. Наша душа бессмертна. Доказательству этого положения Авгус- тин посвящает трактат «О бессмертии души». О бессмертии души говорят следующие доводы. Человек при помощи своего разума познает истину, которая существует всегда, поэтому и разум также должен существовать всегда. Человек состоит из тела и души, ра- зум находится в душе (или есть сама душа) и неизменен. Значит, есть в душе нечто неизменное, а «смерть не может быть присущей вещам, не подлежащим изменению. Следовательно, душа живет всегда, независимо от того, есть ли она сам разум, или разум су- ществует в ней, но существует нераздельно» (О бессмертии души, 2). Душа не может быть свойством или, как говорят, гармонией тела, ибо как в таком случае объяснить то, что душевные качес- тва усиливаются лишь тогда, когда она старается отрешиться и освободиться от телесных привычек. Не может погибнуть душа и вследствие ослабления своих сил. Ибо главное свойство души — ее разумность, значит, наибольший вред ей может принести именно 284 Глава I. Патристическая философия ложь. «Ведь большего она не может сделать, как только обмануть. А обманывается только тот, кто живет. Следовательно, ложь не мо- жет убить душу» (О бессмертии души, 11). Тело состоит из частей, и когда болит какая-либо часть тела, душа вся ощущает эту боль. Душа не находится в каком-либо месте тела, а находится в каждой части вся целиком. А то, что не состоит из частей, не может на них и распасться и, следовательно, бессмертно. Таким образом, человек представляет собой единство души и тела. Однако тело и душа — это все же абсолютно различные субстанции, обе изменяющиеся, но душа, которая не имеет про- странственной структуры, изменяется лишь во времени. А раз так, то душа не смешивается с телом, хотя всегда находится в теле. Душа есть основа жизни, разумное начало; именно душа сообщает и жизнь телу, и позволяет через тело познавать чувственный мир. Как же соединяются эти столь различные субстанции? На этот вопрос сложно ответить однозначно, и Августин пишет лишь, что душа есть некая сила, которая оживотворяет тело. Однако он вы- двигает гипотезу, что душа управляет грубым телом посредством тонкой материальной телесности — света и воздуха (см.: О книге Бытия, VII, 15). |